года самостоятельной жизни с детьми у меня возникла мысль написать книгу, книгу о моих отношениях с детьми, а вернее, о переменах в них.
Почему «переменах»? Потому что в какой-то момент моя иллюзия «идеального материнства» разрушилась. Сколько бы я ни старалась и не пыталась быть «хорошей» матерью, ничего не получалось. Жизнь отразила все мои мечты, как негатив фотопленки: от материнства я ожидала любви, гармонии и взаимопонимания, а в реальности были детские истерики и капризы и мое огромное чувство вины за «неидеальность» как матери.
Часто, когда дети плакали или кричали, требуя свое, я словно сама становилась маленькой девочкой: эмоции захлестывали, очень быстро я погружалась в пучину отчаяния и беспомощности и еле сдерживалась, чтобы самой не сорваться на крик.
Чтобы как-то помочь себе, пила успокоительные таблетки. Но действие таблеток заканчивалось, а отчаяние и раздражение оставались. Дошло до того, что я начала бояться своих детей. Стало понятно – это тупик, но что делать, я совсем не знала.
И тогда пришло время для еще одного «никогда»: я была уверена, что никогда не займусь психологией и тем более не обращусь к психологу. В итоге именно изучение психологии, групповые и индивидуальные занятия помогли мне посмотреть на общение с детьми по-новому.
Я начала потихоньку отводить корабль наших с ними отношений от скал страхов, постоянной тревоги, усталости и раздражения в сторону морской глади спокойствия, внутренней уверенности, любви и взаимопонимания. Каждый день я училась понимать и разбираться в своих чувствах и эмоциях. Постепенно я стала замечать, что уже не чувствую себя потерявшейся маленькой девочкой, зато чаще ощущаю себя взрослой женщиной, способной понять проблему и справиться с напором детских эмоций.
Конечно, это случилось не сразу. В этой книге я описываю наш путь длиною в два года. Каждая глава книги – это случай из нашей с детьми жизни. Многое я брала из своих дневниковых записей, которые делала по пути на работу в заметках телефона, это помогало мне хоть как-то справиться с эмоциями, зачастую переполнявшими меня, например, после утренних сборов с детьми.
И сейчас я делюсь своим опытом с вами – своими радостями и горестями, успехами и ошибками. Одно я поняла точно: я никогда не стану «идеальной» матерью. Я приняла этот факт и нашла в нем опору, которая теперь, после очередного «неуспеха», помогает мне продолжать идти по своему пути дальше: радоваться и горевать, взлетать и падать. Одним словом – жить.
Кто виноват, и что делать?
Ночной крик
13 августа 2018
Громкий Верин крик навзрыд вырвал меня из сна: «Папа, нет, пожалуйста, я хочу к маме ночевать!» Я лежу, жду, проснется ли сама, позовет ли меня. Нет, молчание. Лишь Боря с шумом посасывает пальчики, успокаивая и убаюкивая себя. Мелькает мысль в голове: встать, посмотреть на Веру, погладить и поцеловать ее. Но нет, чувствую, что нет сил, и понимаю, что снова весь день буду не выспавшаяся на работе. Впрочем, уже привыкла: как бы рано ни ложилась, редко когда досыпаю до будильника, и от этого днем всегда сонная.
Дети продолжают спать. На улице темно, значит, еще нет и 4-х часов утра. Тяжелая выдалась у Веры неделька, как это обычно бывает после выходных, проведенных с бабушкой. И снова меня начинают мучать мысли: «Зачем я отдаю детей бабушке, если каждый раз потом у Веры кошмары и страхи?» С другой стороны: «Они же сами к ней просятся. И как мне еще организовать время, чтобы им побыть с собой? Чтобы спокойно позаниматься тем, чем мне хочется?»
Эта неделя началась у Веры с отравления: рвота, диарея и сильная боль в животе. В детстве у меня тоже бывало: поешь немытых ягод и весь день мучаешься страшными болями в животе, лежишь – не болит, только встанешь – пронзает острая боль, пока снова не ляжешь. Одно утешение – я точно знала, что на следующий день все пройдет. Так и у Веры: на следующий день ничего не болело.
Когда я спрашивала Веру, что она ела, дочка отвечала: «Это все бабушка виновата, она меня заставляла есть все, хотя я говорила, что не хочу». Да, бабушка в своем стиле: кормить всем подряд, потому что полезно, даже если ребенок сопротивляется.
После этого вихря мыслей мне все же удается заснуть, правда, ненадолго. В 6:45 я проснулась и разбудила Веру и Борю, мы начали собираться в садик. И снова у Веры началась «ломка», так я называю ее тягучее плаксивое состояние с нытьем и капризами, которое обычно заканчивается истерикой – громким плачем, криком, валянием по полу.
Что делать? Я решаюсь прямо сказать о том, что на душе: «Вера, у меня чувство, что тебе плохо, от этого капризы и нытье». Она, как обычно, отрицает: «Нет, мне не плохо». Так всегда: если она в плохом настроении, и я пытаюсь помочь ей проговорить и понять свои эмоции, у Веры начинается дикий протест: «Нет, мама, ты не права, ты ошибаешься!» Или: «Тебе самой плохо, мама!»
Так и в этот раз: протест за протестом. Предлагаю остаться дома, но этот вариант Вере тоже не нравится: «Нет, я пойду в садик, хочу, чтобы мне купили вкусняшку после садика». Говорю: «Хорошо, давай собираться», – и слышу в ответ: «Я не хочу в садик!»
Вижу, что Веру изнутри буквально разрывает на части. Скорее