наголо. Оттого родители не подпускали ко мне своих детей. Бабушку это жутко забавляло. В последнее время ее могли рассмешить только две вещи: ухаживания Михаила Кацмана и мой ежик на голове.
Я люблю ходить в синагогу. И в церковь тоже люблю. И в мечеть.
Только вот люди, называющие себя слугами Бога…
Ведут себя так, как будто Бог лично предложил им свою дружбу, а кому-то даже крышу. Их кроссворды в рясах. Лица в телевизорах. Счета в банках. И заученные, пустые слова, которыми они пытаются наполнить уши других, души. Тщетно. Иногда я превращаюсь в муху и залетаю в их комнаты, когда они одни. Закрываю своими лапками уши, чтобы не слышать, закрываю глаза, чтобы не видеть. Стыдно. За них стыдно. И возвращаюсь к грешным людям. Мне с ними лучше. Думается, оттого, что их Бог живет не на языке. Он спрятан глубоко, чтобы сберечь.
Вчера Сеня Жид не пришел в школу. Учительница сказала: «Заболел». Я отправила ему букетик цветов. Я всегда отправляю букетики больным. А вот мне никто никогда не отправлял цветов. Просто я никогда не болею.
А неделю назад к нам приходил поклонник моей бабушки – дядя Миша, тот, что Кацман. Позвал меня тихо, чтобы бабушка не услышала. «Соня, о чем бабушка мечтает?», – спросил дядя Миша. Ну, я так подумала – бабушка дядю Мишу все равно не очень любит, она все еще без ума от Утесова, и я ответила: «О черной пишущей машинке».
В этот же день позвонили в дверь, нам принесли коробку. Ну, не нам, а бабушке. Подарок от Михаила Кацмана. Она удивилась, и мне пришлось ей все рассказать.
Бабушка? А что бабушка?
Она кричала. Был шкандаль. В очередной раз напомнила о моей дерзости, наглости и о том, что я далеко пойду. А когда я вышла из комнаты, она, думая, что я уже далеко, начала смеяться.
Бабушка хочет, чтобы я была врачом, а я буду писательницей. Правда, бабуля говорит, что меня вот такую смогут взять только в цирковое училище. Да и то по блату. Давеча дядя Миша прислал бабушке тюльпаны. Где он их достал зимой? Михаил Кацман – чиновник, ему 80 лет. Он все еще мечтает репатриироваться в Израиль и жить на берегу Красного моря с моей бабушкой.
Мне кажется, бабушка влюбляется. Вчера купила себе новый лифчик с розочками и духи Guerlain. Она даже на диету села. А та старая карга Мусичка под нашими окнами краской написала: «Гитл – передним местом думает». И дядя Миша полдня стирал это посвящение. Бабушка сидела у окна и наблюдала за ним, а он посылал воздушные поцелуи в нашу форточку. Ей.
Хм. Или это весна, или скоро мне надо будет идти в синагогу и договариваться с раввином о свадьбе.
Теперь бабушка – Кацман. Кацман Гитл Яковлевна. Завтра новобрачные отправляются в свадебное путешествие в Израиль. И дядя Миша даже готов терпеть курицу на завтрак, курицу на ужин, курицу на обед.
И что-то в нашу комнату нам в последнее время часто приносят цветы. Ну, не нам – мне. А на маленьких открытках написано что-то о любви. А я с ней еще не знакома. Неясно мне, что он там пишет. А пишет Сеня Жид. Я написала об этом в письме бабушке, в Израиль. «Ну шо, Сонечка, если к твоему характеру еще и такую