стрельбы вовсе не нужна для того, чтобы расстреливать вдогонку человека, которого достаточно подстрелить один раз». Можно ли ввести в заслугу Драгомирову, что он понимал, что делает тактику сильной?
Вот и вопрос – да, военное дело доступно здравому уму, но доступно ли оно уму абсолютно всех генералов?
И если говорить не просто о тактике – о нанесении противнику максимальных потерь, – а о победе в бою, то никуда не деться и от главного принципа победы, на который все же снова придется отвлечься.
Главный фактор боя
Итак, та противоборствующая сторона будет иметь тактическое преимущество, у которой командование организует на поле боя более мощный огонь, лучшую его эффективность и лучшую собственную защиту от огня противника. Это преимущество приведет к тому, что противник начнет нести бо́льшие потери, чем ваши войска, в конце концов противник не выдержит и либо сдастся, либо побежит, но тогда его надо преследовать, а именно при преследовании противник и понесет максимальные потери, которые его окончательно обессилят. Но означают ли большие потери противника победу в бою?
Разумеется, нет. Как и в случае войны государств, на первом месте стоит моральная сила войск, и победу может одержать и та сторона, которая понесла большие потери, но оказалась морально сильнее. Чтобы не быть голословным, следует подтвердить тезис примерами, но примеров этому в истории настолько много, что трудно подобрать подходящие. Разумеется, нам более интересны примеры отечественной истории, а поскольку я только что упомянул о короле Пруссии и герцоге Бранденбургском Фридрихе II, то в качестве первого примера приведу битву у немецкой деревни Цорндорф, произошедшую более 250 лет назад. Дам ее описание из книги Ф. Ф. Нестерова «Связь времен», книги несколько сусальной и однобокой, но написанной ярко и на важную тему преемственности поколений.
«В августе 1758 года русская армия под командованием англичанина Фермора разбила свой лагерь рядом с деревней Цорндорф. Вся артиллерия была расположена на той его стороне, что выходила на реку Митцель и откуда ждали пруссаков. Русские батареи, заблаговременно сооруженные на высоком и обрывистом берегу, надежно господствовали над поймой.
Но Фридрих и не помышлял о том, чтобы форсировать реку под огнем русских. Совершив обходной маневр и не встретив на своем пути даже русских дозоров, он спокойно развернул свою армию в боевой порядок в совершенно незащищенном тылу русского лагеря и приказал своей артиллерии и пехоте открыть беглый огонь. «Ни одно ядро не пропадет у нас даром!» – весело воскликнул он.
Русский главнокомандующий Фермор после первых же прусских залпов понял, что все пропало; дал шпоры своему боевому коню и галопом покинул поле боя, бросив на ходу, что отправляется за помощью к корпусу Румянцева. Но не так думали солдаты и офицеры. Вместо того чтобы бросать оружие, размахивать белыми платками или прыгать с обрыва, они впрягаются в орудия,