ть в это. Но тревожный холодок незаметно поглаживал спину, заставляя дрожать. Королевская мантия теперь укрывала чужие плечи. Тея вручила её какой-то старухе. Зачем она ей теперь…
– Ваше высочество, – прозвучало рядом.
Простоволосая, одетая в полотняное платье, девочка лет 10, смотрела на неё во всю ширь своих бездонных глаз.
– Зови меня просто Протея, – улыбнулась принцесса.
– Хорошо, – малышка, осмелев, присела рядом с ней.
Она молчала, изучая взглядом унизанное браслетами запястье. Тея встряхнула рукой, приводя их в движение. Драгоценный металл, слегка потемневший от времени, искрился изумрудными вставками даже в этом полумраке. Всего семнадцать браслетов, каждый из которых символизировал собой еще один прожитый год.
Девочка зачаровано повторила её жест головой. Судя по одежде, она принадлежала к семье не слишком богатой. Где любая обувка была на вес золота! Не говоря уже о каких бы то ни было украшениях.
Тея без раздумий сняла с руки сразу несколько сверкающих ободков и вручила их юной незнакомке.
– Держи, – сказала она.
– Ой! Мама запрещает мне брать подарки! – испуганно пролепетала девчонка.
Однако, не найдя в себе сил отказаться, она нащупала пальцами тонкие полоски золота и вцепилась в них намертво, точно те могли передумать.
Тея улыбнулась, воображая, как отнеслась бы к подобной выходке ее собственная мать. Несмотря на бесконечное милосердие, королева не поощряла фамильярности, с детства прививая дочерям идею сословных различий. Эта мысль претила Тее! Особенно теперь, когда Аурелии не было рядом, и в стенах родительского замка не осталось родной души.
– Мне страшно, – прошептала девчонка.
– Мне тоже, – кивнула Протея.
– Но ведь святая Михтиора спасёт нас? – малышка подняла глаза, пронзая её своим незамутненным взглядом.
– Конечно, – кивнула принцесса, стараясь убедить в этом не только её, но и саму себя.
– О, Клео! – воскликнул женский голос.
Девочка испуганно дернулась, пряча за спину своё сокровище. Возникшая из толпы женщина топнула ногой, готовая обрушить на неё свой гнев, но, увидев Протею, так и застыла с открытым ртом. Тугая коса огибала шею, ниспадая к самому поясу. На ногах у неё красовались безразмерные кокосины, обувка из листьев кокосовой пальмы.
Судя по внешнему виду, люди старались взять с собой самое ценное. С животными внутрь не пускали, но кто-то умудрился пронести за пазухой летающего ежа. Все, что взяла с собой Тея – это пять человек её собственной свиты. Которые волочились следом постоянно, невзирая на её желание!
– В-ваше высочество, – произнесла женщина, наконец, обретая способность говорить. – Простите! О, пресвятые, так стыдно! Клеома, быстро ко мне! Ах ты, мерзавка!
Девочка, краснея, сползла по стене и, незаметно для матери, сунула браслеты в широкий нагрудный карман. Её хитрое личико в обрамлении непокорных каштановых локонов обрело выражение безмолвной покорности.
– Пожалуйста, не ругайте её, – попросила принцесса.
Женщина сглотнула, удивленная подобным обращением.
– Д-да, ваше высочество! – она склонила голову, торопливо хватая дочь за руку.
Еще, будучи ребенком, Протея, вопреки материнским запретам, беззастенчиво играла с местной ребятней. Они с сестрой частенько убегали из дворца, коротали дни на пастбищах, и возвращались домой затемно, чумазыми и довольными. Детство прощало многое! А взрослая жизнь с её различиями и бесконечными сводами правил была равносильна тюремному заключению.
«Совсем скоро наступит возраст согласия», – думала Тея, ожидая миграцию в земли Хатони, где ей уготована участь стать женой наследного принца.
С будущим мужем она повстречалась однажды, в далеком детстве. Когда мать привезла их с сестрой на праздник «Великого прихода». Так хатонийцы знаменовали каждый тропический ливень, празднуя его окончание, и тем самым благодаря природу за то, что сохранила им жизнь.
В тот раз она впервые увидела море! И это впечатлило её куда сильнее, чем знакомство с наследным принцем. В детстве Попус был довольно упитан и неповоротлив. И это странное имя ему очень шло. Говорили, что нынче он «выправился»…
– Протея! – строгий голос матери вырвал ее из размышлений.
Тея нехотя подняла глаза. Что на сей раз? Осанка? Прическа? Хотя, едва ли в подобной ситуации маму волнует ее внешний вид. Наверняка она заметила, как принцесса отдала браслеты, и теперь от объяснений не отвертеться.
Эллата двигалась, как будто хатонийская птица среди воробьев, в ярко-огненной шали. Женщины всех возрастов, вперемешку с детьми, расступались, пропуская вперед свою королеву.
– Протея! – сказала она и запнулась, окинув взглядом подданных. На фоне платья её лицо показалось совсем белоснежным.
Тея приблизилась, внутри неприятно кольнуло.
– Мам? – произнесла она вопросительно.
Что-то