орешь! —
Бонапарт придет кровавый —
От него не удерешь![1]
Lawrence Block
A Walk Among the Tombstones
Печатается с разрешения автора и литературных агентств Baror International, Inc. и Nova Littera SIA.
© Lawrence Block, 2012
© Перевод. О.Г. Косова, 2014
© Tombstones Movie Holdings, LLC, 2014
© Издание на русском языке AST Publishers, 2015
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014
Глава 1
В последний четверг марта, где-то между десятью тридцатью и одиннадцатью часами утра Франсин Кури сообщила мужу, что отправляется по магазинам.
– Возьми мою машину, – предложил ей супруг. – Я никуда не собираюсь.
– Нет, она слишком большая. Каждый раз, когда на ней еду, мне кажется, что веду крейсер.
– Ну как хочешь.
Обе машины – его «бьюик-парк-авеню» и ее «тойота-камри» – стояли в гараже за домом. Сам дом, выстроенный в псевдотюдоровском стиле и облицованный деревом, находился на Колониал-роуд между Семьдесят восьмой и Семьдесят девятой улицами в квартале Бэй-Ридж Бруклина. Франсин завела «тойоту», выехала из гаража и, закрыв его, вырулила на улицу. На первом же перекрестке, остановившись на красный сигнал светофора, она вставила в магнитолу кассету с классической музыкой. Бетховен, один из поздних квартетов. Дома она в основном слушала джаз, поскольку Кенан предпочитал именно его, но за рулем всегда включала классическую камерную музыку.
Франсин была привлекательной женщиной: рост сто семьдесят сантиметров, вес около пятидесяти двух килограммов, полногрудая, с тонкой талией и округлыми бедрами. Темные волосы, блестящие и вьющиеся, зачесаны назад, открывая лоб. Глаза карие, нос чуть вздернут. Полные, хорошо очерченные губы.
На фотографиях именно рот больше всего привлекал внимание. Насколько я понял, у нее были широкие верхние резцы и неправильный прикус и именно из-за этих незначительных дефектов она не очень широко улыбалась. На свадебной фотографии Франсин сияет и светится от счастья, но улыбается, сомкнув губы.
Смуглокожая, она быстро и ровно загорала. У нее уже был летний загар, поскольку последнюю неделю февраля они с Кенаном провели в Негриле на Ямайке. Франсин загорела бы еще сильнее, но Кенан заставил ее прятаться под тентом, чтобы ограничить пребывание на солнце.
– Тебе это совсем не нужно, – сказал он. – Слишком темная кожа – некрасиво. Именно солнце превращает сливу в чернослив.
Она немедленно поинтересовалась, что такого особенно хорошего в сливах.
– Они гладкие и сочные, – охотно пояснил он.
Франсин проехала полквартала от дома и подъезжала к перекрестку Семьдесят восьмой и Колониал, когда водитель синего фургона завел мотор. Дав ей проехать еще полквартала, он выехал с парковки и двинулся за ней следом.
Она свернула направо на Бэй-Ридж-авеню, затем налево на Четвертой авеню и двинулась в северном направлении. Возле «Д’Агостино», на углу Шестьдесят седьмой улицы, она затормозила и поставила «тойоту» на свободном местечке чуть дальше магазина.
Синий фургон проехал мимо, объехал вокруг и встал возле пожарного гидранта прямо напротив супермаркета.
Когда Франсин Кури покинула свой дом, я все еще завтракал.
Прошлой ночью я довольно поздно лег. Мы с Элейн поужинали в одном из индийских ресторанчиков на Восточной Шестой улице, затем посмотрели возобновленную постановку «Мамаши Кураж» в театре «Паблик» на Лафайетт. Места оказались не очень хорошими, и некоторых актеров было практически не слышно. Мы бы ушли в антракте, но один из исполнителей был любовником соседки Элейн, и мы хотели после постановки пройти за кулисы и похвалить его за великолепную игру. Затем мы пошли вместе с ним выпить пару рюмок в соседний бар, оказавшийся набитым битком по какой-то совершенно непонятной причине.
– Просто класс! – сообщил я Элейн, когда мы наконец выбрались из этого заведения. – В течение трех часов я не слышал его из зала и еще час не слышал, сидя через стол. Да у него вообще голос-то есть?
– Пьеса шла вовсе не три часа. Ну может, два с половиной.
– А такое впечатление, что три.
– Такое впечатление, что пять, – буркнула она. – Поехали домой.
Мы двинулись к ней. Элейн приготовила кофе мне и чай себе, и мы еще полчасика посмотрели Си-эн-эн, обсуждая новости. Потом отправились в постель, а через час или около того я встал, оделся в темноте и уже почти вышел из спальни, когда она поинтересовалась, куда я направляюсь.
– Прости, не хотел тебя будить.
– Ерунда. Ты что, заснуть не можешь?
– Вроде того. Мне что-то неймется. Не пойму почему.
– Тогда почитай в гостиной. Или включи телик, мне он не помешает.
– Нет, – отказался я. – Что-то я слишком взвинчен. Небольшая прогулка