ытой дыре. Кстати, именно в этом месте некогда отбывал каторгу писатель Чернышевский, в чьём деревянном доме и прошли первые месяцы моей жизни.
Особенно неистовствовал брат Валерка – сын мамы от первого брака. Замуж за его отца матушка наша пошла не по собственному желанию и не по велению сердца. Это решение было навязано ей голодающей семьёй. В те печально известные дни на Украине за несколько килограммов сахара, выносимых за пределы сахарных заводов Бобринского между пышными сиськами предприимчивых работниц, можно было спасти нескольких членов семьи, опухающих от голода…
Директор одного из таких сахарных заводов, которому предстояло стать супругом мамы, был старше своей невесты на пятнадцать лет. Она откровенно его не любила и была готова на всё, чтобы избежать незавидной участи. Но он терпеливо сносил все выбрыки молодого технолога («выбрыки» в буквальном смысле этого слова, так как мама каблучками нарочито отстукивала по земляному полу его украинского дома-мазанки, намеренно стараясь нанести вред имуществу и при этом наивно полагая, что такое её вызывающее поведение отсрочит, а может, и аннулирует надвигающуюся, как беду, свадьбу…).
Несмотря на то, что сердце невесты было отдано кому-то другому (я услышу об этом лет через десять после моего рождения), семья, состоявшая из бабушки и четырёх сестёр, была настроена категорично и не желала слушать никаких доводов. Нужно заметить, что сахар, спрятанный в больших объёмах мамочкиного украинского бюста, действительно спас всех от голодной смерти…
Перед самой войной родился брат Валерка – красавец с голубыми глазами-блюдцами на пол-лица и пушистыми русыми ресницами! Он своего отца так и не узнал. Мужа мамы убили в первую же неделю военных действий.
Вдова продолжала работать технологом на сахарном производстве, но уже в режиме военного времени. За братом смотрела бабушка. Так продолжалось, пока однажды утром молодая вдова, заглянув в дом своей сестры, не увидела ладненького, рыженького, невысокого военного, который ловко выделывал на самодельном турнике в саду чёрт-те что! Военного лётчика-аса определили сюда на постой. Я прекрасно помню этот большой, прохладный, аккуратный дом с огромным садом уже после войны… И помню тот турник, возле которого познакомились мои родители!
Мама моя была девушкой решительной, а может, просто прислушалась к голосу судьбы, но на следующий же день она уже уезжала на фронт следом за папкой, спешно оформленная в интендантскую службу…
Немного попозже я расскажу о войне, о любви моих родителей, о фронтовых дорогах, которые им было предначертано пройти вместе. А сейчас мне важно отметить, что тот самый брат Валерка, с которого и начался экскурс в историю семьи, лихо спустился с забайкальской сопки и в который уже раз во всё горло прокричал:
– У нас родилась дочка!..
В самом лучшем доме посёлка, отданном командиру, особенных условий для младенца не было. Наскоро соорудили кроватку, натаскали воды в чан возле печки – и на этом всё. Дело в том, что на свет я появилась в опасной близости к полюсу мерзлоты (есть такое местечко в Забайкалье!), где зимой бывает ниже -55 градусов, а коротким летом, которое длится всего два месяца, столбик термометра поднимается до +50.
Бедная моя мамочка в последние месяцы беременности очень тяжело переносила жару – дело было как раз в конце июля. Она наливала ведро воды на пол и ложилась почти голенькой под стол («как свинка», вспоминая то время спустя много лет, рассказывала она мне). Так она надеялась поймать хоть какую-то прохладу…
Впрочем, зимой было ни капельки не легче. Печка топилась беспрерывно, но на расстоянии метра от неё вода в кадке покрывалась плёнкой льда! Родители рассказывали, что однажды Олег, старший сын папы от первого, довоенного брака, был приглашён пожить в этот суровый край. У парня к тому времени сложились натянутые отношения с московской милицией, его причислили к категории «шпаны», и он был вынужден срочно ретироваться к отцу на Байкал. На новом месте его ждали совсем не столичные условия, спартанский образ жизни и молодая мачеха, то есть вторая папина жена… Свободолюбивая душа Олега не выдержала такой напасти, и однажды зимой он, прихватив из дома все сбережения и тёплые вещи, чтобы обменять их на деньги на железнодорожных станциях, сбежал в Москву. Бедные мои родители в течение трёх дней сидели взаперти дома, пока служащие не хватились командира, поскольку выйти наружу в такой жуткий мороз без специальной одежды не представлялось возможным…
Но вернёмся ко дню моего рождения!
Прошло больше недели, прежде чем я впервые попала домой. Нет, не подумайте, со здоровьем у меня всё было хорошо благодаря крепким генам мамочки и особенно папочки. Просто в одно и то же время с мамой в больнице рожала бурятка из дальнего стойбища. Она нагуляла ребёнка от заезжего солдатика и не собиралась его забирать.
Ребёнок был смуглым, узкоглазым, родился с чёрными волосами и с седой(!), совершенно белой прядью через всю голову. Сердце мамы не вынесло такой несправедливости, и она решила взять его себе. А пока оформляли документы моему потенциальному «молочному» брату, она кормила нас обоих, благо молока было с избытком. Но в последнюю минуту всё разладилось. Бурятка