ху в необъятном небе, мерцают миллионы звезд и виден млечный путь. Была глубокая темнота, из-за этого было плохо очень видно, куда ступает нога. Подойдя ближе, к горевшему костру, можно было видеть два силуэта, греющихся возле него и подкидывающих дрова. Подойдя еще ближе, становится видно двух мужчин, которые были похожи на бродяг, не имеющих своего жилья, а во время холодных ночей, заходивших греться и жить в катакомбы, которые находятся рядом с их огнем. Любой путник или просто тот, кто шел пешком мимо, мог подойти к ним и погреться возле их очага. Так и сделал мужчина, шедший по указанной выше дороге. Присев, на лежащее рядом с костром бревно, на котором сидел один из упомянутых, он взял хворостинку из костра, и, обстучав уголь на конце палки, он, как бы случайно, нарисовал перед сидевшим с ним, что то в виде дуги. Сидевший возле него, тоже как бы невзначай, подрисовал другую дугу, но уже снизу. Получился рисунок, напоминающий рыбу. Подошедший мужчина, понял, что он находиться именно возле нужного входа в катакомбы. Встав от костра, через вход, человек, проследовал внутрь узких галерей.
***
Раннее утро, рассвет, на улицах Рима тишина, лишь, где то визгнет кошка или залает собака, еще стрекочет сверчок и где то поет петух, ночь кончается. Только что закончилось то, что вынуждает многих скрывать от властей и посторонних. Люди начинают расходиться поодиночке в разные стороны, с периодичностью, что бы быть незаметными, и не вызвать подозрение у охраны города, а так же у тех из людей, кто возможно встретится по дороге.
Александр, со своею женою Лукрецией, шли узкими улочками города в дом, где они проживали. Ночь прошла благодатно, и была насыщена полнотною встречи и тем, что происходило на ней. Где то, приблизительно через три перпендикулярных улицы, проходили медленным шагом, тихо разговаривая, два война – легионера. О мостовую улицы, при касании воинскими сандалиями, раздавался звук в виде цокота.
– Уже почти утро, начинает расцветать и хочется спать, поэтому и не подошли к нам, – подумал Александр про воинов. – Еще пять кварталов и мы дома, – продолжал думать он.
Жили они в съемной квартире города, что то вроде инсула (в архитектуре Древнего Рима – многоэтажный жилой дом с комнатами и квартирами, предназначенными для сдачи внаём), где так же находились еще жильцы, которые, так же как и Александр с женой снимали квартиры.
Уже почти подойдя к своему дому, на втором этаже, кто то открыл окно и вылил на тротуар, как это было принято в том Риме, ночные малые нужды, тем самым, чуть не попав на проходящих мимо двух прохожих.
Пройдя еще чуть-чуть, они зашли в дом.
***
Настала ярмарка в Леоне. Со всего Рима ежегодно на праздник посвященный храму Августа, съезжалась не только знать, но и множество плебеев, ожидавших увидеть очередное незабываемое зрелище. Обычно в это время, всегда открывался амфитеатр и проводился бой зверей. Но сегодня всех ждало колоссальное зрелище. Сегодня здесь на растерзание зверям должны быть отданы безбожники и всякого рода еретики, не почитающие не только культ императора и не поклоняющиеся храму Августа. А так же не признающие богинь и богов Венеру, Фортуну, Марса, Меркурия и всех остальных. Хотя кое какая часть этих безбожников считались римскими гражданами и поэтому после длительных пыток они должны были быть почетно казнены мечом. Но, не смотря на это, в этот день император был щедр и решил угодить толпе. Сегодня император приказал и их отдать на растерзание зверям вместе с другими.
Наконец начался очередной процесс. Зрители ликуют, трибуны амфитеатра гудят и гремят как гром от крика зрителей.
– Смерть безбожникам! – кричит уже охрипшая от своих выкриков толпа. – Да здравствует император!
В это время, на арене появляется молодая и красивая девушка с ее братом, мальчиком лет пятнадцати. Пытки продолжаются, и маленький безбожник в связи с жестокостью происходящего перестает подавать признаки жизни и тем самым умирает. По звуку, издаваемому толпой зрителей в виде мычания, становиться ясно, что они не довольны таким скорым завершением зрелища. Тогда уже начинается бичевание девушки.
– Еще! – кричит толпа, – еще! Сильнее ее бей! Пускай на своей шкуре испытает, как не почитать богов!
Затем ее прекращают бить, и отвязываю от столба, к которому она была привязана. Толпа зрителей гудит. Открываются врата и из-под земли выбегают два тигра. Гул, исходящий от амфитеатра вновь сильно усилился, как гром во время грозы. Девушка из оставшихся сил быстро подползла спиной к стене. Голодные тиры, медленно, но уверенно стали ходить туда-сюда возле нее, приближаясь к ней. Как вдруг резко напали на нее, вцепляясь в нее своими зубами пытаясь разорвать ее. Толпа ликует! Гул зрителей от этого ужасного зрелища поднялся до придела. Но тигры, потрепав девушку, вдруг резко отошли и стали посреди арены, как бы рыкая уже на зрителей и не подходя больше к мученицы. Гул толпы, опять пошел на спад. Наконец тигров загнали обратно там, где они были. Окровавленная девушка продолжала сидеть, опершись спиной о стену плача. На арену была вынесена сковорода, и двое палачей подойдя, взяли девушку под руки, и повели привязывать ее к ней, положа спиной на нее. После чего, под этим огромным, железным