ещения тоннеля. Испанец был выше среднего роста и худощав. Он шел, слегка наклонившись вперед. Это, возможно из-за широкополой шляпы, придавало его тени некоторое сходство с коброй, готовой к прыжку. Мануэль ступал осторожно, но шпоры на его сапогах то и дело позвякивали.
Он понимал, что от таких мест можно ожидать чего угодно. Поэтому двигался медленно. Правая рука лежала на эфесе шпаги. Он был собран и готов к защите. Любой звук в коридоре сопровождался коротким эхом. Даже шуршание одежды.
Факел высвечивал неровности стен. То и дело появлялись трещины и грубо обтесанные выступы. Теснота и узость прохода создавали впечатление погружения в бездну вязкого пространства. Казалось, еще немного – и воздух улетучится, оставив посетителей коридора извиваться в удушье на полу. Из-под широкополой шляпы взгляд опытного шпиона ордена иезуитов пытался найти примечательные знаки, следы того, что предупредит об опасности.
За Мануэлем так же осторожно двигался слуга – Бенито. Испанец, как и его хозяин. Тот шел, втянув голову в плечи. Угловатость и зажатость движений говорили о каком-то внутреннем напряжении. Ему все это не очень нравилось. Трусом он не был. Просто не любил тесные, закрытые помещения. В таких ситуациях на него накатывал какой-то липкий страх.
В семь лет он угодил в заброшенный пересохший колодец, который был скрыт высокой травой. Он там просидел несколько часов. Вспомнив, что в таких случаях надо обращаться к Богу, он беспрестанно нашептывал молитвы. Пока не услышал голоса проходящих мимо людей и не позвал на помощь. С тех пор появилась эта боязнь тесных пространств. Но еще именно тогда он и решил посвятить свою жизнь служению Богу.
Как получилось, что он – послушник-францисканец, – оказался вовлечен в дела иезуитов в качестве слуги одного из искуснейших шпионов ордена Христа, было известно только тому самому Господу. Со своим хозяином он побывал в Португалии, Голландии, Италии. И вот сейчас воля главы иезуитов закинула их через океан на край земли.
– Сеньор, Вы уверены, что это та самая пещера? – шепотом спросил Бенито. – Мы ведь не знаем, кто подкинул письмо под дверь.
Мануэль, не останавливаясь, ответил вполголоса:
– Думаешь, это чья-то шутка? В любом случае надо проверить.
– Кажется, мы идем уже вечность. Будто дьявол нас заманивает в ад.
– Двести пятьдесят шагов. Не так уж далеко ушли.
– Господь милосердный…
– Кажется, я что-то вижу.
Выйдя из-за поворота, Мануэль остановился. Дневной свет резанул по глазам. Он инстинктивно закрылся от него рукой.
– Похоже, пришли, – вполголоса произнес испанец. – Твоими молитвами, Бенито.
Тот что-то пробурчал в ответ.
Мануэль воткнул горящий факел в трещину в стене. На обратном пути пригодится, а в данный момент надобности в нем нет.
1. Москва, наши дни
Слава поднялся на второй этаж. На площадке было темно. «Опять лампа перегорела», – подумал он. На всякий случай щелкнул выключателем на стене возле щитка. Без изменений. Что, в принципе, было ожидаемо. Он открыл дверь и вошел в прихожую.
Желтый свет мягко заливал кухню. Слышались приглушенные голоса какого-то ток-шоу по телевизору. «Почти как при маме», – подумал он. Снял обувь, повесил пуховик на вешалку и прошел на кухню.
Отец сидел за кухонным столом. Перед ним стояла недопитая бутылка водки, рюмка, тарелка с закуской и фотография женщины с траурной ленточкой.
Слава остановился в дверях кухни и смотрел на отца. Тот даже не повернулся. Его пристальный взгляд был направлен на фото женщины – матери Славы. Вздохнув, он наполнил рюмку и залпом выпил.
– Сколько можно пить? – произнес Слава с упреком.
Отец поднял на него пьяные остекленевшие глаза и слегка заплетающимся языком проговорил:
– Столько, сколько нужно.
Потом опять вздохнул и добавил:
– Вот так-то, сын.
Слава быстро подошел к столу, схватил бутылку и вылил содержимое в раковину.
– А ну поставь на место!
– Заткнись уже! Достал! – грубо бросил Слава. – Все не нажрется никак.
– Ты как со мной разговариваешь? – Отец стукнул кулаком по столу и встал. – Я – офицер!
– Бывший. А сейчас пенсионер-алкаш.
Отец помолчал, глядя на сына.
– Ты такой же, как твоя мать… Ни слова доброго, ни рюмку налить…
Он опустил глаза и посмотрел на фотографию своей жены. Лицо его стало плаксивым, и он грустно произнес:
– Бросила нас с тобой одних. Кому мы на хрен нужны без нее?
Слава поставил пустую бутылку на пол к целой батарее таких же.
– Мать всю жизнь мучилась с тобой, – упрекнул он отца. – Шел бы ты спать.
– Ай! – тот махнул на него рукой. – Лучше телик посмотрю.
В этот момент позвонила Марина.