процесс пошёл как надо, в конторе было всё под контролем. Пару раз в месяц съездить в офис для работы с документами, но куда без этого, это необходимость.
Первые дни было в новинку, и интересно. С утра накормить всех завтраком, потом работа, параллельно старшую отправить делать уроки, сварить обед, снова работа, проверить уроки, ужин, сходить в магазин за продуктами. В промежутках развлечь младшенькую. На сон уходило часа четыре в сутки. Наташка только поняла, что она теперь работает и на своей работе, работает и учителем начальных классов, и воспитателем в детском саду, а еще и поваром, ну а уж уборщицей – это – само собой разумеется. Однажды она наткнулась на популярный в тот период мем – на фото бабулечка-божий одуванчик с безумными глазами и усталой улыбкой и подпись: «У нас все хорошо, мы дома с детьми. Альбина, 32 года». «Не превратится бы в такое же существо», – отрезвляюще подумала Наташка.
В начале апреля Наташке исполнилось сорок четыре года. И не было ни сил, ни времени поразмыслить много это или мало. День шёл за днями, все дни похожи один на другой. Постепенно стресс первых дней самоизоляции сошел на нет. Жизнь вошла в обычное русло. Только обычное стало новым. Все сидят дома, разбрелись по своим углам и занимается каждый своим делом. Благо просторная квартира семьи Наташки позволяла каждому члену семьи иметь свое собственное пространство и не особо мешать друг другу. И как-то постепенно это пространство стало заполняться какими-то вещами, разбросанными игрушками. Если дела хоть как-то делались, например, отчёты по работе к определённому сроку нужно сдать, или старшая дочь делает уроки, потому как нужно сдать дистанционные задания в обозначенное время, то домашнее пространство заполнялось без видимых причин, просто так.
Наташке вдруг захотелось навести радикальный порядок хотя бы в своих вещах, уж не до детских кругом разбросанных игрушек. Она даже изучила систему уборки Мари Кондо. Столь радикально еще не готова была к разбору всех категорий вещей, но кое-что взяла на вооружение. Например, как удобно можно расположить детские вещи и бельё в выдвижных ящиках комода. Многие вещи, не первой необходимости, так и оставались лежать в перевозочных коробках, которые она просто составила в шкаф после переезда три года назад. Наташка занялась оформлением коробок для хранения, благо Интернет пестрил всевозможными мастер-классами. Неожиданно нашлось много времени и, самое главное, желания на такую работу. Разбирая очередную коробку, она наткнулась на альбомы с фотографиями. Вот её детский альбом – черно-белые фотографии.
Фотографий было немного, несколько конца семидесятых и побольше школьных – восьмидесятые и самое начало девяностых. Годовалый пухляш с серьёзным лицом, трехлетка с огромным Карлсоном на коленях, пятилетка, играющая на тёткином баяне. А вот и первый класс – осень восемьдесят третьего. На фотографии у Наташки растрёпана прическа, она даже помнит, как её фотографировали. Они бегали со своей «бандой» в коридоре, но вышла учительница и накричала на них, чтоб шли фотографироваться немедленно, так как весь класс уже сфотографировался, одни они остались. Наташка первая быстро подбежала к фотографу. Так и осталась запечатлена с растрёпанной прической и озорным лицом, но пытающемся быть серьёзным. А потом была новая школа, фотографий тоже немного, но помнит лишь одну, восьмой класс, значит год 1990, на улице за школой выстроен на лестнице их класс. Наташка опять с растрёпанной прической, но в тот раз растрепал специально её прическу Наташкин мучитель Толиков. И Наташка на той фотографии с растрёпанной прической и очень недовольным лицом.
Вдруг подумалось, что она не помнит годы учебы ни в седьмом, ни в восьмом, ни в девятом классе, странно… Перелистнула страницу фотоальбома, вот последний звонок девятого класса. Наташке вспомнилось, как же она ждала этот последний звонок, она знала, что Толиков выпускается из школы и собирается учиться в каком-то училище. А Наташка собиралась в десятый класс. С выпускного вечера нет фотографий, да и выпускной сам плохо помнит. Но помнит, как Толиков объяснился ей в любви, а её это никак не тронуло. А ведь в следующем году будет 30 лет их выпуска из школы. Интересно, будет ли юбилейная встреча одноклассников? Вечером Наташка засела в социальные сети и стала искать своих бывших одноклассников. Кто-то из них даже был формально в друзьях в «Одноклассниках», но туда она заходила крайне редко. Поэтому ни с кем из них не переписывалась. Одноклассники знали, что она уехала из их города, и теперь живет в областном городе. Кто-то из них периодически писал сообщение, что ожидается очередная встреча одноклассников, на которую и её приглашают. Но Наташка всегда вежливо отписывалась отказом.
Стало интересно, а как же выглядит сейчас Толиков, как у него дела? Недолгий поиск и социальная сеть выдала фотографию лысого мужчины с бородой. Узнала она его только по улыбке на другой фотографии. Да, точно он. Лысый и бородатый мужик за сорок. Ну, себя-то она каждый день в зеркале видела, а тут спустя тридцать лет, конечно, же мужчина за сорок, как иначе. Но его лицо показалось очень знакомым. Она понимала, что она его где-то видела, совсем недавно… Через несколько дней она внезапно вспомнила одну историю в садоводческом магазине ее родного города и обомлела, точно, это был Толиков, а она даже и не поняла.
Года три назад