на пару «шкафов», маячивших в углу балкона, на оцепление, на лафет с гробом и скорбную процессию, серой безликой змеей огибающую гостиницу и устремляющуюся в сторону Красной площади, прислушался к раскатам траурной музыки, прерываемым голосом диктора, с непередаваемой вселенской скорбью повествующего о том, что «проводить товарища Леонида Ильича Брежнева в последний путь пришли руководители партии и правительства, товарищи…», и… довольно улыбнулся: – Да в общем-то нравится. Потрясающе перспективный материал! Очень легко будет работать. С ними же вообще ничего не происходит по их собственной воле. С ними все случается. – Он улыбнулся немного снисходительно. – Смешно… Их крутит и вертит по тому, что они называют собственной жизнью, похлеще, чем осенний лист, сорванный ветром. И, что самое интересное, во всем этом виноваты они сами. Поскольку забыли, что человек должен держать в руках нити своей судьбы. И если вручает ее кому-то другому, то делает это с ясной головой и пониманием того, зачем он это делает и кому он ее вручает. А они отказались от этого права.
– А разве во всем остальном мире не так? – нейтрально осведомился господин Каспар.
– Не-э-эт, – мотнул головой господин Бальтазар, – не так. – Тут он запнулся, покосился на господина Каспара и усмехнулся. – Ах, вот вы о чем… ну, тогда не совсем так. Такого абсурда нет нигде. Посудите сами. Они не живут, они доживают! До получки, до отпуска, до пенсии, до… понедельника. – Тут он весело рассмеялся. – Да, я забыл, они же не зарабатывают, а получают! Да-да, тут так и говорят. Сколько ты получаешь? Совершенно забыв о том, что получать можно только милостыню или подачку, но не то, что ты действительно заработал. Здесь носят, едят, пьют не то, что хотят, а то, что достали, то, что, – господин Бальтазар презрительно сморщил нос, – выкинули! Они вечно борются то «с», то «за», то «против». Все вместе… в едином строю… все как один… гневно отвергнем… горячо поддержим… И в то же время основной доблестью здесь является неучастие. Вернувшись из «единого строя», где «весь советский народ плечом к плечу» борется, скажем, за урожай, на свою собственную кухню, они хвастаются друг перед другом тем, что не подписали или не присутствовали на профсоюзном собрании, не рассказали начальству или не сообщили в соответствующие органы. Они – люди НЕ. – Тут господин Бальтазар усмехнулся и закруглил свой монолог несколько более игривым тоном: – Вернее, два последних слова вполне можно поменять местами. Так будет вернее… А знаете, что самое интересное? Они сами хотят перемен. – Он восторженно закатил глаза. – Я уже давно не встречал такого яростного желания перемен. Причем дело даже не в том, что они надеются, что перемены будут к лучшему… – Он весело рассмеялся. – Наивные, за столько тысячелетий люди так и не смогли понять, что перемены никогда не бывают к лучшему… Но эти просто хотят перемен. Любых!
– И вы принесете им их?
– Да, – господин Бальтазар выпрямился, – я помогу им получить то, чего они так страстно желают. А именно – ОГРОМНЫЕ перемены. Во всем: в образе мыслей и образе жизни, в одежде,