Московские пещеры. Константин Родионович Мазин

а. Метро. Илья возвращался с работы, задержавшись всего на 3 часа. Старые очки, казалось, скоро развалят свою главную опору – нос, попутно оставив шрамы-натёртыши на ушах. Всё тело мерзко чешется, как будто под белой рубашкой и набекрень висящим галстуком, не потное мужское тело, а стадо очень мелких козликов, таранящих все, что только можно своими рогами. Илья спускался по эскалатору пешком, проклиная работников метрополитена и свою отросшую бороду, по которой медленно, по капельке стекал пот, падая на ступени.

      И вот, наконец, позади и едущая лестница, и будка контролёра, а дальше лишь выход к поездам и…и никого. Совсем никого. Страх. Нет, действительно, просто представить, что в метро никого нет – абсурд, а сейчас – это реальность. Мужчину охватил необъяснимый страх, как будто произошло что-то невероятное и необъяснимое, пришлось даже сесть на лавочку, удачно оставленную тут для одинокого путника.

      Из транса вывел поезд, приближающийся с неприятным металлическим звуком к одной из платформ. Мужчина встал, сделал шаг и в тот же момент упал на ладони. Шнурки. Кто-то связал их вместе. Илья оглянулся и не найдя виновника сел обратно на лавочку чтобы расшнуровываться.

      – А что если, – продолжать фразу он не стал и просто заглянул под лавку, – я устал, там никого не может быть, – продолжил Илья, но в тот же момент, полностью отрицая только что произнесённые слова, постучал по каменной стенке у своих ног.

      Тук-тук-тук. Мгновение, и вот Илья уже не в метро, а в подземном городе. Земля, консервные банки от тушёнки из СССР, старинные и неуклюжие упаковки от лапши быстрого приготовления для семьи и для «отвязанной молодёжи» и новые, только появившиеся банки из-под энергетиков и безалкогольного пива, составляли местное небо. Также сверху видны и корни деревьев, вместе с корнями зданий – фундаментом. Опустив голову чуть ниже можно заметить нескольких людей, ведущих свою жизнь в полутьме. Здания самого городка, открывшегося с точки обзора, не превышали двух этажей, за некоторым исключением. Пара небоскрёбов уходили в потолок, так как строились, зачастую, такие громадины из фундаментов строений людей сверху. Завораживающее зрелище, скудно освещённое старенькими фонарями, заменённые верхним миром на солнце потребляющие светильники.

      На сей раз Илью отвлёк автобус, а точнее его шофёр, с до ужаса неприятным голосом.

      – Ты едешь? – спросил человечек, и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь в салон и нажал на педаль газа. Старый автобус «ЛИАЗ», таких сейчас не увидишь в столице.

      Путешественник, оказывается, всё время стоял близ лавочки, под деревянным навесом, имитирующим остановку, которая являлась неким порталом из метро. Место для будущих пассажиров настолько старое, что даже рекламы с боков полностью потеряли презентабельный вид и различимые буквы, не считая матных слов, написанных детьми.

      – Вижу, ты не отсюда, – послышался запыхавшийся голос. Слева подходил дедушка, по-видимому, бежавший дабы успеть на автобус, – куда путь держишь?

      – Я тут, – начал Илья, а потом внимательнее посмотрел на старика, протер чистой частью рубашки очки и сразу же отвернул взгляд, – я тут новенький, попал лишь недавно через портал.

      – Какой портал?

      – Я залез под лавочку в метро и через секунду уже стоял здесь.

      – А-а! Ну можешь жить у меня, пока не найдёшь себе место.

      – Зачем? Можно я лучше вернусь домой? – сказав это, путешественник полез под лавочку и стал стучать по стенке из грязи.

      – Все мы когда-то оказались тут и не можем вернуться к семьям. Думаю, мои родственники уже давно мертвы, как и друзья…

      Илья не верил словам старика и пропускал их мимо ушей, вид нового друга отталкивал и намекал на какие-то отклонения. Его белая борода вся измазана в грязи, шершавые руки с чёрными ногтями держали пакеты, наполненные алюминиевыми банками и полными шприцами с неизвестной жидкостью. Одет, честно говоря, бомжевато. Грязный серый пиджак, в котором сейчас невероятно жарко, да джинсы по-модному протёртые на коленках, из-за естественных причин, не придавали одежде «деловой тон».