а, чтобы повеселиться. Я совершенно забыла о времени. А когда Таро и Софи сказали, что уходят, я соизволила посмотреть на часы. Естественно, что циферблат показывал два часа. Мама будет в ярости.
– Гэбби, может, я тебя подвезу? – ко мне подошёл парень, отделившись от компании.
– Не думаю, что это хорошая идея, – я многозначительно посмотрела на него.
Чёрные кожаные брюки, чёрная футболка с эмблемой «Kiss», длинные белые, словно снег, волосы и серьга в носу – это был принц на чёрном мотоцикле, это был Николас Даймондс, мой Ник.
– Ты уверена, что доберешься сама? Сейчас довольно поздно, – настаивал он.
Месяц назад я познакомилась с ним на одной из местных тусовок. Он стоял со своим другом Саидом и кучей других байкеров. Все девушки лезли к нему, кто-то шептал ему на ухо, но Ник не слушал, кто-то пытался привлечь его своим бюстом. Он был похож на настоящую рок звезду, только гитары ему не хватало. Я не понимала, что девушки находили в нем, кроме его красоты. Я не хотела быть одной и них, и поэтому в тот момент, когда он подмигнул мне, явно изучая меня взглядом, просто взяла и прошла мимо, тем самым заинтересовав его еще больше.
Естественно стиль Ника, его поведение и байк не нравились моим родителям, особенно маме, но запретить встречаться мне с ним у них никак не получалось. Каждый раз, начиная разговор о наших с ним отношениях, я просто разворачивалась и уходила, и именно в такие моменты я слышала материнские ругательства о том, что я неблагодарная и распущенная девица.
– Хорошо, – решила я, немного подумав о том, как разозлится мама, когда увидит его.
– Тогда подожди меня, – сказал мне Ник и кинулся на противоположную сторону улицы за байком.
Сегодня меня ждёт еще одна неизбежная ссора с матерью. Я уверена в том, что она сидит на диване и ждёт меня или ещё хуже прямо на крыльце. Она не начнет «прочищать» мой разум тем, что я плохая дочь, или что-то в этом духе.
На самом деле, я не всегда была такой. Когда-то, не так давно, пока мои родители не получили свои высокие должности на работе, все было намного лучше. Я была самым прилежным ребёнком во всем мире: занималась хореографией и вокалом, была почти лучшей в классе, никогда не ругалась с родителями. Потом они получили повышения, и жить с ними стало просто невыносимо. Отец стал одним из акционеров в какой-то огромной кампании, а мать стала ведущим адвокатом в городе; и именно в этот момент все круто поменялось, моя жизнь превратилась в сущий ад: больше не было ни вокальной, ни хореографической школы, за то появилось политическое и экономическое образование. Все было строго, и моя одежда тоже поменяла вид: не было больше цветов, все только белое, серое или чёрное. Я терпела это целых два года, но в один прекрасный момент я сорвалась: стала прогуливать школу, перестала посещать репетиторов и дополнительные учебные заведения, все свои карманные деньги, которые копила на учебу в Калифорнийском институте искусств, потратила на свой новый стиль жизни.
Я выбросила все, что напоминало мне о политике, запаковала все вещи от хореографии и вокала в коробки, а сама стала трудным подростком. Первый алкоголь, татуировка, перекрашенные волосы, вечеринки, концерты, драки – все это было за последний год моей до безумия скучной жизни. И все же это я – Габриэлла Вапри.
Мы уже подъезжали к дому, когда свет на крыльце внезапно включился – мама определённо не спала, а, значит, была очень сильно рассержена. Моя надежда на то, чтобы прийти незамеченной, начала потихоньку угасать. Я более чем уверена, что сегодня услышу тираду не только том, какая я дочь, но и целую гору обвинений в том, что завтра она не выспится. Я крепче прижалась к Нику, моё сердце начало учащенно биться, словно птица в грудной клетке.
Мотоцикл остановился у белой калитки, за которой виднелся слишком ровный газон. В темноте дом казался желтоватым из-за тусклого света фонарей, падавшего на него, а за ним ничего.
В детстве я представляла, что тропинка из беспорядочно выложенных камней, по краям у которой росли пышные кусты магнолии и гортензии, представляет собой мостик, который висит посреди джунглей, а по бокам от него простираются высокие, может быть даже вековые, деревья. Сейчас всего этого уже не было: беспорядочную дорожку заменили на аккуратно выложенную плитку, все растения были вырваны с корнем, а появившееся место засажено газоном. Можно сказать, что после того, как произошло на работе у родителей, изменилась не только моя жизнь, но и в целом жизнь дома. Однажды я спросила маму, когда увидела, чужих людей в саду, которые небрежно вырывали с корнями мои любимые цветы: «Зачем эти люди уничтожают наш прекрасный сад?». И впервые услышала мамин холодный голос: «Он нам только мешает».
С тех самых пор я почти ни о чем с ней не говорила. Потому что ее словно подменили, впрочем, как и отца. Мы больше не устраивали субботних ночных марафонов по фильмам, не устраивали пикники за городом, не ходили в галереи, не устраивали великолепных рождественских посиделок. Всего этого больше не было. Теперь родителей интересовала только работа, а я… я у них отошла на самый последний план.
– Не волнуйся, все не так страшно, как ты думаешь, – вырвал меня из своих мыслей Ник.
– Ты