застряла у него в кишках. Или его отродья тут плясали в полнолуние и растоптали гору в каменное крошево…
– А может, она попросту уползла? – усмехнулся второй, разглядывая разрушенное паводком ущелье. – Говорят, тут такое порой случается…
Ясноликий Аршалай, наместник Бьярмы, весь путь от Майхора проделал в золоченом расписном возке, поставленном на полозья, и не слишком переутомился. Однако санный обоз пришлось оставить на опушке и последнюю часть пути через лес проделать на лыжах, к чему знатный арий совершенно не привык. Его круглые щеки раскраснелись от непривычной ходьбы, но глаза сверкали предвкушением. Наконец он был там, куда так долго стремился попасть.
Эти плоскогорья в Аратте называли Змеиным Языком, поскольку они, будто раздвоенный язык Первородного Змея, тянулись из полуночных земель к дривским лесам и болотам. Мохначи, исконные жители Змеиного Языка, прозвали свои горы Ползучими, и, кажется, неспроста. Что-то неладное в последние годы творилось на их родине. Землю внезапно рассекали бездонные трещины, уходили прочь стада мамонтов и косматых быков. Сами горы меняли привычные очертания, будто впрямь куда-то ползли.
– Значит, вот он каков, Змеиный Язык! – склонив голову набок, произнес наместник. – Я много слышал о нем скверного, и, похоже, все правда… Однако, если Исварха к нам по-прежнему милостив, именно под этими горами может таиться спасение Аратты!
– Под этими горами, – мрачно отозвался глава ловчих, – только вода, грязь, голодные духи, черви-землегрызы и размазанные в тонкий блин останки беглых каторжников!
– Не только, доблестный Каргай, не только! Кстати, напомни-ка, что ты говорил перед троном государя Аюра? О здешних пещерах, где пытались спрятаться упущенные тобой беглецы?
– Непременно, ясноликий, – язвительно ответил Каргай. – Но может, сперва объяснишь, за каким Хулом мы сюда притащились?
Аршалай загадочно улыбнулся:
– В свое время, достойный Каргай, ты все узнаешь…
Глава ловчих скрипнул зубами. Святое Солнце, доколе ему терпеть эти издевательства? Он-то предвкушал, как голова Аршалая будет улыбаться ему с высокого кола, на который ее насадят после торжественной казни, а вместо этого вынужден быть у него на побегушках, служить проводником! Почему так получилось? Каргаю живо припомнилось, как они с наместником столкнулись в чертогах юного государя. Аршалай едва не помер с перепугу, увидев их вместе с Маганом – «крашеным царевичем». Тот миг был прекрасен!
Однако проклятый наместник все равно сумел вывернуться! Даже свидетельство слизняка Магана только сыграло тому на руку. Аршалай представил свою интригу с лжецаревичем как искусную западню сразу и на бьярских, и на вендских мятежников. Все враги государя якобы должны были слететься на этого мальчишку, точно мухи на мед! И несомненно, так бы и произошло, не опереди их излишне усердный «доблестный Каргай»… Глава ловчих и опомниться не успел – а он уже не герой, а туповатый вояка, разрушивший тонкую игру правителя Бьярмы. Вместо торжества – во всем виноват. Аршалай тут же этим воспользовался и предложил ему «искупить промашку», оказав наместнику услугу в важном и тайном деле…
И вот теперь они стоят на бровке ущелья в самом отдаленном и опасном из всех медвежьих углов Бьярмы, а наместник по-прежнему ни слова не сказал, зачем им понадобилось ломать ноги по Хуловым непролазным трущобам. Да притом ранней зимой, в самое темное время, когда добрые люди сидят по домам и стараются не соваться в лес. Какую новую игру он затевает?
– Маханвир Каргай задал наместнику вопрос, – раздался вдруг тихий шипящий голос за спиной Арлашая. – Не пожелает ли ясноликий ответить на него?
Правитель Бьярмы резко обернулся. В паре шагов от него стоял молодой накх в полушубке из меха росомахи.
– Да чтоб тебя, Шайн! – Наместник повернулся к ухмыляющемуся Каргаю. – Вот так они постоянно подкрадываются ко мне. Уверен, изменник Данхар нарочно их подучил…
Шайн был главой личной стражи Каргая и повсюду его сопровождал, мозоля наместнику глаза. Аршалай не подавал виду и даже любезно улыбался Шайну, но его передергивало всякий раз, как он видел серую ленту рода Хурз в черной косе юноши.
– Да позволено мне будет напомнить ясноликому, что соратники на государевой службе, делающие одно дело, должны доверять друг другу и не утаивать своих замыслов, – продолжал накх скромно и вежливо. – Иначе какие же они соратники? Может, и не соратники вовсе?
Аршалай скривился. Проклятый Шайн начал портить ему кровь еще в тот вечер после памятного приема у Аюра. Выбрал время, когда наместник оказался один, неслышно подошел и заговорил…
«Не расскажет ли наместник, что случилось с моим маханвиром?»
«Кто ты такой и как смеешь обращаться ко мне без дозволения?» – недовольно спросил Аршалай.
«Наместник меня знает, – глядя на него в упор, ответил молодой накх. – Меня зовут Шайн из рода Хурз».
«Гм… А, припоминаю, – медленно проговорил Аршалай, чувствуя, как кровь леденеет в жилах. – Так ты спрашивал о Данхаре…»
«Он