Механизмы. Lerissimo

p>

      Вставать рано и по первому приказу назойливого будильника – не его любимое занятие. Куда охотнее он неспешно вставал, когда продолжительность сна выходила за рамки приличия, закуривал сигарету, запивая ароматным и выжигающим начисто всю суету предыдущего дня изнутри и обнуляющим кофе. Курить, кстати говоря, предпочитал он неторопливо. Порой забывал, что во рту у него сигарета, он фактически дышал ей, как кислородной маской, жадно и даже аппетитно, и всякий раз удивлялся, когда она подходила к концу. И сегодня он бы с удовольствием повторил этот ритуал, если бы не босс.

      Не сказать, что Адриан не любил свою службу в полиции, это всегда считалось престижно, да и на стене был занавес из его медалей и дипломов, что говорило о хорошей оценке его работы, но порой такие задачи, калибра, как сегодня, заставляли его задуматься о правильности выбранной профессии. Адриан временами пытался найти в закромах своих талантов легкий слог или профессиональный мазок, но он ни на йоту не обладал каким-то природным даром, а вот в раскрытии дел был большим мастером. Думал он об этом и сегодня, сидя в полупустой, но какой-то уютной электричке до Монте-Карло.

      В это утро все шло своим особым чередом, как будто каждый предмет был настроен против него, и он никак не мог повлиять на ход событий. Обычно сразу после пробуждения он не глядя брал с тумбочки свои часы и заводил их с каким-то нездоровым возбуждением, прислушиваясь к работе каждой шестеренки, в этот момент голова его была девственна от мыслей. Это и знаменовало начало нового дня, но не сегодня. Сегодня эта процедура была сделана наспех и без воодушевления. В голове был целый клубок мыслей, распутать который не мог бы даже сам дьявол, хотя в вопросах с женщинами он был первым советчиком. А Адриану сейчас пригодилась бы помощь целой армии этих дьявольских психоаналитиков. Вот уже полгода, как он начал терять Милен. Это происходило медленно, поэтапно, как будто отношения стали бесформенной субстанцией, стекающей вниз по крутой лестнице. Как ему казалось, потерять ее духовно, как и было в его случае, гораздо страшнее, чем абсолютно. Несколько месяцев, как она лишила его физической близости, каждый раз придумывая все более изощренные причины. Прошло несколько недель, как он перестал быть интересен ей, они больше не обсуждали ход дня их обоих, увиденные ей и заказанные товары в телемагазине и модные гастроместа, где можно было только слегка набить желудок на приличную сумму, его нелепых и инфантильных коллег, неспособных ни на что без Адриана. Да что там…она перестала восхищаться его ловкостью и наполеоновским мышлением, которое помещало дела в папку со статусом «Раскрыто» абсолютно легко без особых усилий. Целых семь дней прошло, как он хотел поговорить с ней, но боялся. Он был уверен в исходе, уверен, что этот разговор – самая заветная цель, которую преследует она. Да, она! Она снимет с себя все обвинения и переложит на него груз ответственности за принятое решение. А он, как ребенок, надеялся, что, откладывая этот разговор, он захватит частицы кислорода перед тем, как глубокий омут одиночества поглотит его. Вот уже несколько часов, как она вышла из их дома, как обычно оставив после себя все тот же природный легчайший запах утренней чистоты, а вместе с тем впервые дорожку от еле заметных следов своих любимых черных лодочек, вероятно забыв захватить что-то важное перед выходом.