нные тёмно-русые волосы. Красивые… Интересно, о чём она думает?
На большой переменке я ждала своей очереди на качели. Тут ко мне подходит Эстер. Сейчас что-нибудь спросит. Точно…
– Давай дружить? – услышала я.
– Давай.
А что ещё тут ответишь? Нельзя же сказать «Не хочу я с тобой дружить». Тем более она новенькая. И потом, в Эстер было что-то интересное. Только что именно, мне трудно объяснить.
– Тебя Сигне зовут, да?
– Да.
– Немножко старомодно, – сказала Эстер.
– «Эстер» тоже старомодно.
– «Эстер» не так старомодно.
И тут качели освободились, и я побежала к ним.
– А можно я буду раскачивать? – крикнула Эстер. – Я лучшая в мире раскачивательница!
– Конечно, можно, – сказала я.
И она встала на качели напротив меня.
А Исабелль и Молли на других качелях так и уставились на нас. Вот пусть видят, что со мной тоже кто-то качается!
Потом, уже в раздевалке по дороге в класс, я услышала, как в рюкзаке у Эстер что-то тренькнуло.
– У тебя что, мобильник? – прошептала я.
– Ну да. А у тебя нет?
– Не-а. Мне на день рождения подарят.
– И когда у тебя день рождения?
– В декабре.
– А-а. Не повезло тебе.
– Вообще-то приносить мобильники в школу нельзя, – шёпотом сказала я.
– Знаю. Поэтому он у меня в рюкзаке. Папа хочет, чтобы я была на связи. Вдруг что важное.
Наверное, Эстер заметила, что я чуть-чуть завидую, поэтому добавила:
– Если хочешь, пойдём ко мне после школы. Я дам тебе мобильник. В нём есть всякие игры.
– Давай, – ответила я. – Только у мамы надо спросить.
– Тебе что, нельзя уходить из школы самой?
– Нельзя. Но на продлёнке есть папка со всеми телефонами. Можно позвонить маме и отпроситься. И тогда я точно смогу пойти к тебе.
– Здорово! Можно будет пожарить «бедных рыцарей».
– Ага, – согласилась я, хоть и понятия не имела, что это за диво – жареные рыцари.
В классе, за партой, у меня внутри всё так и щекотало, как от пузырьков в газировке. Я иду в гости! К подруге!
– Эстер, ты уже с кем-то подружилась? – спросила фрёкен.
Эстер обернулась ко мне и улыбнулась. И на щеках у неё появились ямочки.
– Вот и хорошо.
Глава вторая
Шагать к Эстер домой было так легко! Я запрыгнула на камень, спрыгнула с камня. Пошёл дождь, капли падали на асфальт как попало. Дождь? Подумаешь! Эстер жила совсем рядом со школой. Надо было только пройти по пешеходному переходу.
– Когда я была маленькой, я думала, что он называется «перекот», – сказала Эстер.
– Почему?
– Потому что он полосатый, как кот.
– Класс! – Мне вдруг стало ужасно смешно.
Эстер жила на третьем этаже. Она не захотела подниматься на лифте, и мы пошли – точнее, помчались – вверх по ступенькам. И обе запыхались.
– Ты не устала? – спросила Эстер, когда мы поднялись.
– Не-а. А ты?
– Нисколечко, – сказала Эстер, еле дыша.
– А почему мы не поехали на лифте? – спросила я.
– Потому что в нём кто-то описался, и теперь в лифте воняет. А ещё один раз он застрял.
– Фу-у!
Не люблю маленькие тесные лифты с решётчатой дверью. И не люблю, когда в них воняет.
Эстер достала из-под свитера ключ от квартиры – он висел у неё на шее, на длинной ленточке.
– Ой, какие котики! – сказала я.
На ленточке был рисунок с симпатичными котиками.
– Сейчас я покажу тебе настоящую кошку, – пообещала Эстер и решительно повернула ключ в замке.
– У тебя есть кошка?
– Да. Только она толстая и не такая симпатичная. – И Эстер как-то по-особенному вздёрнула бровь.
Приду домой, тоже так обязательно попробую. Перед зеркалом.
– Я дома! – крикнула Эстер, когда мы вошли.
В прихожей было темно, и Эстер поскорее включила свет. Я спросила:
– А мама у тебя дома?
– Папа. Иногда дома. Но точно не сегодня.
Разуваясь, я заметила на полке для обуви пару громадных кроссовок и пару резиновых сапог – наверное, это сапоги Эстер. Больше там ничего не было. Эстер поставила кроссовки на полку, и я поставила свои туда же.
– Моя