ло достаточно далеко от той точки, где случились события, связанные с моими неудачными попытками «наставить человечество на путь истинный». Все это немного иносказательно было описано мною в книге, которую я издал спустя год после окончания этих событий, замаскировав реальную подоплеку под жанр фантастики. Сейчас мы с Энн не спеша завтракали на балконе своего дома, наслаждаясь прекрасным утром и легким ветерком, доносившимся с Балтийского моря.
– Как книга, понравилась публике? – ставя свою кофейную чашечку на стол, спросила Энн.
– Да ничего, читается понемногу, – потянувшись, ответил я, – ты знаешь ведь, что основным мотивом ее написания послужило стремление как-то сохранить все пережитое, потому что как ты помнишь, долгое время мы старались не вспоминать ничего из этого, даже пытались забыть все, пока не отошли от стресса и, подумав, не пришли к заключению, что это наша жизнь и предавать забвению даже часть ее негоже.
– Вот уже год прошел, как все закончилось, – Энн устремила взгляд к морскому горизонту, – как думаешь, будут еще контакты с ними?
– Поскольку мои старания пошли прахом, то ко мне вряд ли снова обратятся. – отвечал я ей, испытывая некоторую истому после сытного завтрака, – А что тебя снова тянет к приключениям?
– К таким, в которых мы принимали участие, нет. – твердо ответила Энн, – Но у меня какое-то странное предчувствие, что или за нами наблюдают, но не всякие там шпионы и специальные службы, а смотрят на нас как будто с неба. Смотрят и не решаются заговорить, хотя, впрочем, наверное, это мои фантазии.
– Ты знаешь, – подумав, сказал я, – у меня в последнее время тоже бывает похожее. Но если уж кто-то появится из той жизни, решать соглашаться на их предложения или нет, будем уже вместе. Я как то щелкал каналы и наткнулся на очередную передачу-дискуссию об обитаемости Вселенной. Было много ученых голов, каждый высказывал свою точку зрения на эту тему, некоторые даже представили эскизы пришельцев, составленные по воспоминаниям «контактеров». И мне подумалось, что если бы я был в студии и рассказывал о нашем контакте, то я выглядел бы одним из тех же теоретиков. Ведь сейчас, когда мы с тобой просто знаем и это для нас факт, что мы не только не одиноки в космосе, но и еще достаточно неразумны, чтобы на равных с кем-то общаться или сотрудничать, этот факт как действительность реален лишь для нас двоих. А ведь таких как мы много и никто не может доказать своего общения с представителями инопланетного разума. Я не думаю, что отдельные представители нашего человечества на протяжении всей человеческой истории общались с только представителями цивилизации ВВ, наверняка, были и другие контакты, но в силу разности уровня развития ими удостоили лишь некоторых представителей человечества. А сама наша цивилизационная общность пребывает в неведении этого и только теоретизирует на тему общения с инопланетным разумом. Хотя общности этой следовало бы убраться сначала в своем доме, а потом еще и вести себя хорошо. Ведь если со стороны посмотреть, на кого же мы похожи? Вранье на каждом шагу, извращенность, возводимая в неотъемливые «права», убийства и прочие прелести современного существования… Когда я первый раз встретился с ВВ, он, между прочим, сказал, что они за мной долго уже наблюдали, так может наблюдение и сейчас не прекращено. Кто ж знает?
– Действительно, кто ж знает, – повторила за мною Энн и начала убирать со стола.
Я же, посидев еще немного, отправился к себе в кабинет с намерением продолжить работу над книгой о реструктуризации общественных отношений, которую намеревался опубликовать в сотрудничестве с местным университетом. Включив компьютер, откликнувшийся через положенное время мелодией загрузки системы, я стал дожидаться сигнала от него же о готовности к работе, одновременно прикидывая структуру сегодняшней главы. Вопрос в ней опять-таки поднимался насущный – о прогрессе общественных отношений и о норме таковых отношений, поскольку культивируемая под эгидой «защиты прав личности» вседозволенность уже начинала переходить границы. От мыслительного процесса меня отвлек звук оповещения о пришедшем на электронную почту письме. Решив вернуться к додумыванию позже, поскольку появилась уважительная причина не напрягать мозги перед интеллектуальным штурмом очень нужным в этой главе и обязательным для критики этой самой вседозволенности отдельной личности, я зашел на свой почтовый ящик и открыл пришедшее письмо. Отправитель в списке моих контактов не значился, к письму прилагалось вложение. Я открыл его и начал читать. По мере прочтения меня бросало то в жар, то в холод, поскольку в нем значилось следующее:
« Здравствуйте, Уважаемый! Я не буду называть Вас теперешним Вашим именем, поскольку из-за длительного периода, в котором мы по независящим от нас причинам не могли общаться, я не знаю, как Вы сейчас предпочитаете, чтобы Вас называли. Полагаю, что Вы, прочитав это письмо, без труда узнаете одного из Ваших знакомых, с которым свела Вас судьба. Наверное, Вы и Ваша супруга считаете, что встреча сия произошла в недобрый час. Но то, что случилось, есть уже факт прошедшего времени. Я в течение всего этого периода не решался дать Вам о себе знать, впрочем, на то были очень серьезные причины. Самая, несомненно, важная из них та, что по воле сил, которым я вынужден подчиняться,