о-оранжевые, растянутые по всей линии горизонта и искрящиеся на манер северного сияния, они являли собой прекрасное и завораживающее зрелище.
Бывший штурмовик настолько увлёкся закатом, что не сразу заметил подошедшего к нему амбала в застиранном шахтёрском комбинезоне и натянутой на глаза выцветшей кепке. Лишь когда здоровяк подошёл вплотную, Лёха обратил на него внимание.
– Узнаёшь меня? – с плохо скрываемой ненавистью в голосе спросил амбал.
– Кепку сними, придурок, – совершенно спокойно ответил Алексей, переводя взгляд с линии горизонта на подошедшего.
Здоровяк не ожидал такого ответа и немного опешил. Но деваться было некуда: он хотел, чтобы его узнали, поэтому кепку пришлось снять. После чего он вопросительно посмотрел на бывшего штурмовика. Тот тоже бросил взгляд на небритое, опухшее от выпивки и явного недосыпа лицо амбала, но без цели что-либо в нём разглядеть, скорее интуитивно. На вид здоровяку было лет тридцать – тридцать пять, он однозначно злоупотреблял спиртным, но, несмотря на это, находился в неплохой физической форме и, скорее всего, был невероятно силён.
– Пойми правильно, – дружелюбно сказал Лёха и улыбнулся. – Разве упомнишь каждого идиота, встреченного в жизни?
Амбал сжал кулаки и медленно, но громко проговорил:
– Ты вчера в клубе назвал мою девку свиньёй!
Алексей на секунду призадумался, а затем рассмеялся и сказал:
– А вот её помню, да! Такое не забудешь. Прими соболезнования, парень: угораздило же тебя. Так нажираться, как она, не умеют даже грузчики в порту Клебоса, а они там пьют не по-детски.
Ожидавший явно не такого развития событий, здоровяк затрясся от злости. Он хотел сказать что-то ещё, но Лёха его опередил:
– А чего, собственно, тебе от меня в этой связи нужно? Рецепт ветчины? Или скидку на комбикорм? Чего хочешь-то, бедолага?
– Я хочу тебя убить!
С этими словами амбал выхватил спрятанный сзади за поясом большой кухонный нож и, выставив его перед собой, бросился на обидчика своей девушки. Бывшему военному понадобилось не более двух секунд, чтобы отработанным движением перехватить руку с ножом, сломать её в области локтя и забрать оружие.
– Дурак, что ли? – спросил Лёха, посмотрев на агрессора без какой-либо злости. – Я же обидеться могу.
Здоровяк стоял и стонал, держась целой левой рукой за сломанный локоть правой, и пытался испепелить бывшего штурмовика ненавидящим взором.
– Ты бы ещё с лопатой пришёл, – усмехнулся Лёха и взвесил на руке трофейный нож. – Где ты его вообще откопал?
Алексей понимал: на самом деле ему крупно повезло. Приди незадачливый мститель с ультразвуковым шахтёрским резаком или электронным карабином, и было бы не до шуток. Взяв нож поудобнее, бывший военный сделал быстрый шаг к амбалу и молниеносным профессиональным движением воткнул лезвие в дельтовидную мышцу левого плеча здоровяка. Тот вскрикнул, а его раненая рука непослушно повисла вдоль туловища. Теперь мститель однозначно не представлял никакой опасности ни для бывшего штурмовика, ни для кого бы то ни было.
– Всё, иди домой, и чтобы я тебя здесь больше не видел! – сурово сказал Лёха. – А лучше иди к врачу. Подружке привет передавай! И я тебе искренне, по-братски советую её закодировать, пока она не пропила твою модную кепку!
Но незадачливый мститель не уходил. Он посмотрел на своего обидчика обезумевшими от боли и ярости глазами и прорычал:
– Я вылечусь и снова приду и убью тебя!
– Вот это «приду» мне категорически не нравится, – наигранно мрачно произнёс бывший штурмовик, ничуть не испугавшись. – Наверное, придётся тебе ещё и ноги сломать.
Видимо, суровый тон этих слов и заложенная в них неприкрытая угроза вернули здоровяка из его фантазий в реальный мир. Он резко развернулся и побежал прочь, с каждой секундой ускоряясь и подпрыгивая на ходу.
Лёха усмехнулся, бросил ещё один восхищённый взгляд на закат, плюнул на пыльный тротуар и вошёл в узкую неприметную дверь.
Бывший штурмовик прошёл по тёмному коридору и через кулисы поднялся на грязную сцену ночного клуба «Андроид и блондинка». При этом он пытался переключить мысли с незадачливого мстителя, помешавшего ему насладиться закатом, на предстоящее выступление.
В зале было полно народа, только что закончила петь Несравненная Луалла, и посетители достигли пика своего возбуждения. И хоть дива уже покинула подмостки, на сцену всё ещё продолжали падать записки от благодарных поклонников с различными предложениями: от руки и сердца до ста тропосских юаней за ночь грехопадения. Пока рабочие уносили со сцены обшарпанный реквизит Луаллы, у Лёхи было несколько минут, чтобы как-то настроиться и выбрать несчастного. Он внимательно оглядывал зрителей, но ничего интересного на глаза не попадалось.
Но и бывший штурмовик особо не торопился: он посмотрел вслед удаляющимся за кулисы рабочим, ещё раз оглядел зал, после чего пнул ворох записок, сбившихся небрежной кучкой на липком полу у края сцены. Бумажки полетели в зал вместе