один цикл – «Паркур» (представлен в авторской редакции), который также было решено включить в «Очертания».
Спасибо всем, кто помог мне в создании книги! Спасибо тем, кто сейчас держит её в руках! Надеюсь, мы слышим друг друга!
С уважением,
Оксана Сененкова
«Сочетая краски…»
Что заставляет человека взяться за перо и подчиниться слову? Или вообразить своё господство над ним… На самом деле, думается, жизнь, стремящаяся к совершенству формы в зерне, цветущем побеге, в шаге, покачивающем тебя, и побуждает к попытке повторения, копирования собственной безупречности. Это было легко – / Каждое облако / Само принимало обличье.
Книгу Оксана Сененкова назвала «Очертания», сделав посвящение: «Тем, кого люблю». Писать стихи о любви – дело чрезвычайно трудное. Глубоко личное и неповторимое, как отпечатки пальцев, чувство плотно обросло штампами. Чтобы выбраться из них, нужен талант.
Считая, что в старых романах / драгоценно каждое слово, Оксана пишет с традиционной выверкой:
…и только камень и смола,
что янтарём в грядущем станет,
поймут, как я тебя ждала
годами, жизнями, веками…
Точка, где начинается неведомое
Погружение, —
Твоё присутствие
В моей крови.
Но
…при ближайшем рассмотреньи
Чудеса теряют прелесть.
Мечтой несбывшейся маячит
Вдали горящий куст.
Совсем библейский образ. И далее: наши губы, сухие, / Со скрежетом касаются дна / Колодца большой любви. Оксану хочется цитировать. Интонационное разнообразие её стихов высвечивает способность мыслить неординарно и передавать восприятие в стиле русского характера: Робко сердечной чаши касается / Боль моего врага. И ещё: дам любому я воды напиться, / Неважно, кто он – плотник или князь.
Оксана на данном этапе живёт в Швеции. Время, когда границы культурного пространства размываются, когда идёт активное смешение языков и жанров, а женская поэзия как бы существовать перестала, женский почерк всё же неистребим. Даже ирония мягкая и податливая, как и положено вечно женственному, по определению Гёте.
Он моё похитил сердце,
Сам того и не желая,
Он понёс его в харчевню
И нечаянно разбил.
Собирал потом осколки,
Сапогами наступая…
Так печально! Так плачевно!
Хорошо, хоть возвратил!
Человек находится в социуме, внутри которого сплетаются не только события, но и наши представления о них. Вечный риск и бездна, от которой хочется отпрянуть, но одновременно и заглянуть в неё.
Будучи уникальной мембраной, личность утомляется звучать в унисон с массами. Носитель Божьего духа постоянно ищет свободу и не находит… Что город? – суровая нитка / Попытка отведать из общего чана. Кому хочется – из общего? Но социум – скорлупа, если угодно, кожа, без которой – никак… Шла в бесконечность, / А очутилась / У автобусной остановки.
В мире, переполненном звуками, событиями, открытиями и провалами, средства массовой информации опрокидывают на наши головы потоки ужасов, с которыми необходимо не то чтобы смириться, но хотя бы ладить. Оксана пробует отстраниться, сохранить свою суверенную душу.
Поэт живёт и чувствует в унисон с природой: Воздух осенний согрет <…> Проходит сквозь центр – / Через сердце моё. Неистребимая тоска по звездному миру перерождается в художественный образ. – Смотрела осенью на листья, / На звёзды и прозрачность сфер – эхом отзывается в мыслях о смерти: Подарите один золотой! / Я куплю себе чашу огня. <…> Может, будет буран, и в снегу / Заплутаю навеки во мгле, / Но я свой золотой сберегу, / Заплачу им за жизнь на земле.
Прежде чем читать книгу, хочется подержать её в руках, почувствовать, что это Души упрямый монолог, / Запечатлённый в каждой строчке.
Поэтическая тетрадь прекрасно иллюстрирована репродукциями даугавпилсской художницы Нины Леонидовой. Рисунки дополняют образы, возникающие у читателя на основании текста, расширяют их видение.
Надо признать, что парение поэтических фантазий, перейдя на бумагу, в некотором смысле свободу теряет. Не отсюда ли и возникла общепринятая мысль, что автора делает книга вторая. Первая – лишь заявка, вызов себе: вышел в океан – не теряй лица. Пожелаем автору доброго пути…
Фаина Осина
Так бывает
Майский вечер
В мансардах горят огни.
И, кажется, мы одни
Под свечами каштанов.
Словно в старых романах —
Драгоценно