шатер вошла Алиса де Монморанси и весело спросила:
– Можно? Увидела свет и решила, что вы не спите. Как всегда, не можете наговориться?
– Конечно, матушка. Присаживайтесь. – Ответив сразу на два вопроса, Амори предложил ей свой табурет, а сам устроился на дорожном сундуке. – Как отец?
– Как всегда, полон сил, пытается везде поспеть. И не хочет понять, что в пятьдесят лет необходимо себя беречь, – с нескрываемой нежностью в голосе проговорила Алиса. – Я напоила его настоем ромашки и мяты, пусть поспит подольше.
– Может, он потому и побеждает в этой войне, что держит все под личным контролем, вникает в каждую мелочь? – спросил Амори, не ожидая ответа.
– Снимай, зашью! – скомандовала Алиса, обращаясь к Габриэлю.
Когда тот подавал ей кубок с вином, она заметила, что у него на рубахе разорван рукав. И, не дав юноше возразить, громко велела дежурному на входе принести из ее шатра корзинку с рукодельем.
Алиса обладала неприметной внешностью, черты ее лица были далеки от совершенства, но она была очень деятельной. Ее муж, деверь, сыновья – за те восемь лет, что Габриэль жил в их семье, он тоже стал Алисе почти как сын, – многие годы воевали здесь, на тулузских землях, и женщина сочла своим долгом находиться поближе к родным. Правда, злые языки утверждали, будто мадам ужасно ревнует своего обаятельного мужа. Возможно, это и так, но прежде всего Алиса не могла позволить себе наслаждаться жизнью, в то время как ее любимые мужчины терпят военные лишения.
Наблюдая за тем, как она ловко зашивает его одежду, Габриэль вспомнил эпизод из детства. Это случилось в первый год его пребывания в замке Монфор. Находясь дома, Симон лично проверял, как упражняются его воспитанники. Он любил повторять, что боевое мастерство – это ремесло и искусство одновременно. Для начала надо освоить все навыки ремесла, чтобы они стали твоей сущностью и срабатывали на уровне инстинкта. А затем следует, оттачивая, доводить их до совершенства.
В этот день наставник юношей захворал и барон позволил ему отлежаться в постели. Габриэль с Амори занимались самостоятельно. С утра они пробежали два лье с холщовым мешком, наполненным мелким щебнем, на спине. Затем положенное время учились стрелять из лука. Едва они закончили отрабатывать удары копьем на квинтине[32], как пошел дождь. Спрятавшись в большом сарае, друзья решили заняться фехтованием на мечах, но, очень уставшие, упали на душистое сено, где и застала их Алиса.
– Спите, лодыри? А если отец узнает? Не избежать вам тогда порки.
– Ну, мама! Мы полежим чуточку – и продолжим, – по-детски захныкал Амори.
– Ладно, на этот раз ничего ему не скажу. Но только чуть-чуть – и опять за тренировку.
Материнское сердце отказывалось быть строгим. Алиса прекрасно знала, что безжалостный супруг разработал для Амори и Габриэля суровую программу занятий. Каждый вечер ее мальчики еле доползали до жестких кроватей, на которые даже перины запрещалось стелить.
Выйдя