и поверху и прыгнул на заднее сидение поджидавшего его черного блестящего внедорожника. Еще не захлопнулась дверца за диверсантом, как водитель рванул с места, а сидящий на штурманском кресле стрелок убрал из окна ствол автомата.
В тот момент, когда открылась дверца джипа, чтобы принять гранатометчика, покинула свои посты тройка стрелков, обеспечивавших безопасность периметра. Одетый в черную униформу, чтобы в него сложнее было целиться в тенях городской застройки, в черной маске и перчатках, чтобы не отсвечивала белая кожа, первый номер развернулся и принял в коленную стойку, взяв под контроль своей «семьдесятчетверки» всю длину ночной одесской улицы местами кое-где освещенной фонарями. Двое других автоматчиков добежали до машины и присели у колес, вдвоем контролируя все 360 градусов периметра. Через три секунды они все влились в машину, и второй черный «мастодонт» с глухим воем умчался с места происшествия.
Последним покинул свой пост на крыше здания через дорогу от военкомата снайпер. Закинув за спину СВДС, он скинул бухту черной гладкой веревки с крыши вниз и с громким щелчком пристегнулся к ней карабином страховочной системы. Быстро и бесшумно встав на парапете на одно колено, он оттолкнулся и стремительно съехал вниз. Сдернув веревку за собой, снайпер побежал к ожидающей его в тени деревьев машине, на бегу сбухтовывая веревку. Хороший снайпер не оставляет следов на месте своего пребывания.
Так могло бы быть, если бы это был добротный голливудский боевик или если бы «Одесских партизан» не предавали с самого начала и без конца. Предательство оказалось фактом еще три недели назад, когда «Одесские партизаны» получили приказ на проведение акции. Но Поручик, казалось бы, закаленный как откровенным паскудством, так и банальной человеческой глупостью, не мог признаться в этом даже самому себе. Тем более не могли признать этого факта «Одесские партизаны», пребывавшие в эйфории от оказанного доверия. Ведь сама Русь-матушка, пусть и устами потертого капитана-лейтенанта, доверила им разрушить украинство, как явление. Правда, пока что для этого требовалось выстрелить из гранатомета в окно военкомата. Сделать это нужно было ночью, когда там никого не будет, чтобы избежать жертв.
– Ты недооцениваешь важность информационного значения акции! Все увидят, что Одесса не пала на колени, Одесса сопротивляется! – с пеной у рта доказывал Борода Поручику.
Поручик – прямой виновник торжества, посланец сепаратистского Донецка и связной «Одесских партизан» с разведкой ВМФ РФ, относился к полученному заданию, мягко говоря, с прохладцей и был настроен его саботировать. Однако его позиция не нашла понимания не только у руководства «Одесских партизан», но даже у непосредственных исполнителей теракта – Востока и Доброго, которым уже так хотелось что-нибудь взорвать или кого-нибудь застрелить, что они были готовы хоть на президента покушение организовывать.
Дебаты кончились тем, что Добрый подвез Поручика к месту теракта на раздолбанном белом жигуленке и высадил в квартале от военкомата, чтобы не засветить машину. К военкомату Поручик пришел пешком, вынул из сумки РПГ-18, разложил, выстрелил из «Мухи» в безжизненное черное окно, бросил тубус и пошел на троллейбусную остановку. Учитывая общую бессмысленность замысла, нужно признать такой способ проведения теракта единственно правильным. Чем меньше народу задействовано, тем меньше попадется.
С одесскими подпольщиками Поручик решил больше не встречаться. В обозримом будущем во всяком случае, а лучше – вообще никогда. Выстрел из РПГ – это первый теракт подпольной группы одесского сопротивления и, к сожалению, последний. Несмотря на все предпринятые меры безопасности и конспирации, ребята просто обречены.
Все еще фантазируя на тему черного внедорожника, Поручик сел в троллейбус, идущий в сторону железнодорожного вокзала. В этом был весь стиль войны на Донбассе. Воевать в тапках вместо берцев, вместо десантного ранца иметь красное пластмассовое ведро, вместо шеврона – георгиевскую ленточку, в качестве оружия – проржавевший СКС или автомат без шомпола, с места теракта убегать на троллейбусе…
– Если бы наши противники не были такими же идиотами, мы проиграли бы эту войну, – отягощенный таким мыслями, Поручик резво бежал по пустому вокзалу, чтобы успеть на последнюю электричку, следующую в Белгород-Днестровский через Каролино-Бугас.
Так бежали на бессарабские берега боевики-анархисты после восстания 1905 года. Катакомбами выйти к морю, а там, в известном месте ждет шаланда под полосатым парусом, груженая контрабандным товаром. И в Турцию, Румынию, Грецию, куда угодно, где может найти себя фартовый человек. Война, начатая черенками от лопат, продолжалась в том же духе.
Пока одесские менты удивленно тыкали пальцами в выгоревший пустой кабинет военкомата и в шутку предлагали версию, что стрелял кто-то желавший откосить от армии, Поручик трясся на задней площадке последнего вагона, куда сел по студенческой привычке. В голове вагона сидела одинокая блондинка. Симпатичная девушка лет 18-19, с типично украинским слегка приплюснутым носиком.
Вернувшись в Одессу после отступления стрелковцев из Славянска, Поручик поселился в Каролино-Бугасе. Светить лицом в Одессе, где его