, женщины шикали на них, обмахивались журналами, мужики переминались с ноги на ногу, переговаривались, похохатывали. По всему самолету полки были распахнуты, из них торчали сумки, лямки, рукава, как не до конца выпотрошенные внутренности.
– Когда нас выпустите, а?!
– Когда надо будет, тогда и выпустим! И вообще, займите свои места! К выходу мы вас пригласим.
Но где там «занимать места»! После пятичасового перелета всем хотелось скорей на волю – постоять, покурить, подышать. Все в порядке. Мы живы, целы, до Якутска добрались, и дальше с Божьей помощью как-нибудь доберемся.
Трап наконец-то подали, открыли двери, толпа заволновалась, зашевелилась, налегла, а потом потихоньку двинулась.
– Да пропустите вы меня! – Соседка полезла через Лилины колени и баул свой поволокла. – Сидит и сидит, выходить давно пора, а она!..
– Ну вот, сыночек, – говорил за спиной ясный женский голос. – Мы почти дома. Еще три часа, и все в порядке! Представляешь, как хорошо? Папа нас будет встречать! Ты за папой соскучился?
– Мам, а три часа – это сколько?
– Три часа, сыночек, это три часа. Раз, два, три. Ты поспишь, проснешься, и уже будет Анадырь…
– Не хочу спать, я выспался!
– Значит, книжку почитаем!
– И книжку не хочу! Я буду на телефоне играть!
Пропустив последних пассажиров, Лиля с трудом вылезла из кресла и постояла немного, приходя в себя.
Да уж. Еще три часа, и Анадырь. Что же мне делать?! Как спастись?
Парень, защищавший ее от нетерпеливой соседки, ждал, и Лиля посторонилась.
Он выбрался из узкой щели, в которую все эти долгие пять часов никак не помещались руки, ноги и спина, где невозможно было пристроить газету или ноутбук, некуда девать бутылку с водой, книжку и самое себя, вытащил за собой портфель и только тут, в проходе, засмеялся.
– Устали? – Он потянулся, закинув руки за голову и высоко задирая локти. Голубая рубаха была измята, изжевана, пуговичка расстегнулась на животе, и он, стыдливо отвернувшись, быстро ее застегнул.
– Я не люблю летать, – пробормотала Лиля.
– Ну! Это ваше? – Парень достал с полки пальто, за которым потянулись еще какие-то вещи. – Так, как мы сейчас летели, никто не любит! Это просто вивисекция какая-то. Пойдемте?..
Ничего не поделаешь. Ты взрослая, умная, решительная, и ты сейчас выйдешь из самолета. Ничего страшного не происходит. У тебя командировка. Не очень простая и не слишком приятная, но всего лишь командировка. Ты справишься. Никаких ис- терик.
– Я никогда не была в Якутске, – в спину парню выговорила она, и он слегка оглянулся. На ходу он напяливал куртку, не попадая в рукава, и его портфель цеплялся за кресла, в которых валялись смятые газеты, пластмассовые стаканы, бутылки из-под воды, всякий мусор. – А вы?
– Ничего особенного, город как город. Я тоже здесь бывал только проездом… несколько раз.
– А вы… знаете, куда идти?
– Тут одна дорога! В здание аэропорта.
– А там? Знаете?
Он наконец-то оглянулся по-настоящему. Девица бледная и идет по проходу с таким видом, как будто в конце его уже весело полыхает костер, на котором ей предстоит сгореть заживо. Истеричка, что ли? Или просто не в себе? Хотя симпатичная – он посмотрел на ее грудь, – и сразу видно, что не дешевка и не из простых. Хорошо бы до Анадыря летела, вот и развлечение на время!..
– Что ж вы так долго, граждане пассажиры, – укоризненно сказала замученная стюардесса в накинутой на плечи форменной шинели. Под шинелью она держала себя за локти, как будто мерзла. – Нам еще тут убираться, а вы тянетесь и тянетесь!
Чем дальше от Москвы, вдруг подумала Лиля, тем быстрее и вернее «дамы и господа» превращаются в «граждан пассажиров». Здесь, в Якутске, мы уже никакие не дамы и не господа. Дальше-то что будет?
– На трапе поосторожней! – вслед им крикнула стюардесса. – Дождь прошел, скользко!..
Трап упирался в бетон, казавшийся синим от света прожекторов, и на этом бетоне нет никого и ничего: ни людей, ни автобусов.
– Нам туда! – Парень накинул капюшон и показал рукой, куда именно. – Пойдемте быстрей, а то вымокнем!
– А что, автобусов не будет?
Он опять засмеялся:
– Автобусы будут в Домодедове, когда вернемся! А здесь ножками, ножками! Сейчас в самый раз пройтись, пять часов сидели!
Лиля поспешала за ним, уверенная, что, если потеряет его из виду, все пропало. Чего бы она только не дала, чтобы оказаться сейчас в Домодедове!
Он придержал перед ней дверь. В зале аэропорта было душно, где-то, как будто наверху, шумели голоса, двигались многочисленные ноги, и громыхание раздавалось, и гул вполне цивилизованный.
– На втором этаже зал ожидания для транзитных пассажиров, – объяснил парень. – Может, кофе удастся выпить.
И он поскакал по лестнице, уверенно и деловито. Лиля поднималась тяжело. За пять часов