поднялся в свою карету и, как свидетельствует мадам де Моттевиль, «направился в Шантийи, где провел несколько дней, восстанавливая свое душевное равновесие…»
Естественно, молодые люди почти ежедневно обменивались письмами, о чем мадам де Венель сразу же предупредила кардинала, который, находясь в то время в Сен-Жан-де-Люзе, вел переговоры о мире. Встревоженный Мазарини написал королеве:
«Мне не хватает слов, чтобы выразить мое недовольство беспечностью Доверенного лица63, который, вместо того чтобы принимать лекарства от пагубной страсти, делает все, чтобы она разгоралась с новой силой».
А так как его любовный роман с Анной Австрийской еще продолжался, он закончил письмо выражением благодарности королеве «за все ласковые слова, которые Вы соблаговолили мне сказать. На свете нет ничего, что смогло бы вытравить из моего сердца чувства, которые я испытываю к + 64. Лишь ангелы на небесах могут надеяться на подобное отношение…»
Тем временем переписка между Бруажем и Лувром не только не прекратилась, а, наоборот, стала интенсивнее, что вынудило Мазарини написать королю:
«В письмах, которые я получаю из Парижа, Фландрии и других мест, говорится о том, что Вас невозможно узнать после моего отъезда и что виной тому являюсь не я, а кто-то приходящийся мне родственником. Говорится также, что Вы взяли на себя определенные обязательства, мешающие принести мир христианству, и не хотите, женившись, сделать Ваших подданных и всю нашу страну счастливыми. И если Вы поступите вопреки здравому смыслу, то женщина, которую Вы возьмете в жены, будет очень несчастной совершенно не по своей вине. Сообщают также, что Вы, закрывшись один, пишете целыми днями письма той особе, которую любите, и что Вы теперь тратите на нее гораздо больше времени, чем тогда, когда она еще находилась при дворе.
Я, впрочем, признаю, что был слишком снисходителен к Вам, когда Вы попросили меня передавать некоему лицу от Вас приветы и получать от него известия, что привело в итоге к ежедневному обмену длинными посланиями. И если в переписке бывали перерывы, вызванные нехваткой курьеров, то при первой же возможности отправлялось так много писем, что случались дни, когда курьеры не могли взять с собой всю корреспонденцию. Все это, скорее всего, может привести к скандалу, который подорвет не только мою репутацию, но и репутацию того лица, с кем Вы обмениваетесь письмами».
И наконец, Мазарини коснулся вопроса, который больше всего тревожил его во время переговоров с испанской делегацией.
«И это еще не все. Есть вещи и похуже. После того как я решил по-доброму предупредить то лицо, которому Вы шлете столь длинные послания, и дать в ее же интересах несколько дельных советов, я получил от нее ответ, из которого следует, что Вы намерены выполнить свое опрометчивое обещание, что в силу известных причин, по единодушному мнению всех Ваших подданных, совершенно невозможно».
Действительно, Людовик XIV обещал своей «королеве» (так он называл Марию) корону Франции.
Чувствуя,