гордыню…». Во-первых, такие слова Достоевский писал после каторги, которая его сломила, превратив из народовольца в ренегата. Его роман «Бесы» – плевок в собственное прошлое, в своих товарищей по борьбе (см. http://www.proza.ru/2012/12/28/811). Во-вторых, Цветаевой был близок бунт, т. к. она жила в эпоху разложения монархии и становления капитализма. «Пир во время чумы и гордыня были ближе дщери Серебряного века Марине Цветаевой, нежели достоевское евангельское толкование Пушкина» (про Цветаеву см. http://www.proza.ru/2012/10/02/463). Я думаю, что Достоевский умудрился узреть в пушкинской «Капитанской дочке» нечто евангельское, т. к. ему надо было перед царём свои народнические грехи замаливать.
Стр. 85–113. Куняев правильно рассказывает о том, что у Анны Ахматовой была куча любовников и любовниц и что она не была верной женой и хорошей матерью. Однако называть Бродского любимцем Ахматовой (стр.100) – слишком смело. Он даже как поэт ей был не слишком мил. Ахматова несколько раз довольно пренебрежительно отзывалась о «рыжем» и его поэзии. (Пародию на стихи Бродского см. http://www.stihi.ru/2010/11/16/5193).
Стр. 109. «Борис Пастернак, уравнял в середине 30-х годов двухголосную фугу, две равновеликие силы истории – поэтическую и политическую, то есть себя и Сталина…». Ну, это чрезвычайная гипербола. Пастернак был робок и никогда не равнял себя со Сталиным, нигде про него в стихах не упоминал (про поэзию и прозу Пастернака см. http://www.proza.ru/2010/12/18/414 и http://www.stihi.ru/2011/06/15/3186). Только О.Мандельштам действительно смело проехался ехидным стишком по «кремлевскому горцу».
Стр.148–155. Куняев пишет о Вознесенском: «Именно он изо всех шестидесятников ухитрился одновременно с прославлением Ленина… отбивать поклоны сивиллам, командорам и прочим деятелям искусства Серебряного века любой ориентации: коммунистической, педерастической, сионистской, атеистической и т. д.». Здесь неточность: Андрей Вознесенский был такой вовсе не один (о стихах Вознесенского см. http://www.stihi.ru/2009/08/04/1412). К сожалению, поэтических вертухаев у нас в стране всегда хватало.
Стр. 161. «У подлинных русских поэтов (Н. Рубцов… Г. Горбовский… Ст. Куняев…), вышедших из простонародья, таких охранных грамот не было». Под «охранной грамотой» Куняев имеет ввиду поэмы о Ленине, которые были у Вознесенского, Евтушенко, Рождественского и др. Во-первых, не вижу ничего плохого в стихах о Ленине, если стихи качественные (например, поэма Маяковского – великолепная, причем, и с точки зрения стихосложения, и смысла). Другое дело, что ленинские поэмы Вознесенского, Евтушенко и Рождественского не слишком удачны. Во-вторых, в длинном списке «подлинных русских поэтов» я не встретил ни одного сколь-нибудь выдающегося. По какому принципу Куняевым был сформирован список? По «русскости»? В чем «подлинность»? Зато Куняев смело вписал в список свою фамилию. Пусть не обижается на меня прекрасный публицист Куняев, но поэт он весьма средний, увы. До Рождественского, Евтушенко и Ахмадулиной ему как до неба.
Стр.162.