ней упершего в резное изголовье кровати, и накрытого по плоский живот моложавого виконта.
Он был слегка младше неё (как оценил бы он сам). При её тридцати шести, она была все ещё не замужней, и пускай ему миновало всего двадцать четыре, он был племянником королевы, а значить в теории владельцем ближайшей вотчины и нажитого состояния. На его почти безволосом сухопаром не знавшем загара теле, был приметен небольшой рубец, и то, оттого лишь, что встарь его натаскивали к фехтованию, и он доблестно оставил последствия этих беглых поучений на своем не искушенным физическим трудом торсе, тянувшемся от сердца к брюшине. Небольшие обрисовывающиеся медные усы, и вытянутая реденькая бородка, делали его сошедшим с портретов олицетворением, зачатков к привычному образу графа, разве что его едва ли бурые волосы, доставшиеся от матери, доходившие до покатых плеч, выбивалась из почтенной уложенной прически. Он был стройным, но не более. В бытии своем он избирал лишь, декламировать сонеты, да мостить коротко временные романы с графинями, которые так и липли к нему, видя его немного слащавое треугольное лицо с тонким носом, и угловатыми скулами, отличное от привычных пухлых щетинистых щек с чавкающими брылами, погрузневших мужей. Он любил терзать ожиданием своих избранных любовниц, чем их обгладывающий его заживо интерес лишь бурей возрастал. Знаки внимания, он оказывал редко, так как для этого зачастую не доходило, ибо уже за лаконичный сахарный разговор он оказывался с ними в ложе. Беззаботная жизнь завидного шалопая виконта подкреплялась его статусом, но он не был лишен жажды самопознания, или развития. Его прибитый с малу учитель Дивелз, поведал ему во всех нежелательных подробностях об истории мира: вторжение, с последующим захвате Мидарении, и становлении людей, как единоличных и самопровозглашённых владельцев этих земель. Про падение эпохи древних властителей Тайнов от пламени обузданных драконов, и первых битвах с новоявленным злом Некромантом. Особливо ему было занятно поминать об великом неизгладимом зле – Некроманте, представшем жупелом всем людей, даже тех, кто его отродясь не воочию не узрел. Стихийно прибывавший раз в сотню лет с самих запретных земель, он производил ужасные кровопролитные гонения, и из разу в раз, поднимающих подневольных пред его чарами орков со всех углов Мидарении. Он погруженный в себя, как раз с ностальгической ужимкой припоминал недавнею элегию, поведанную Дивелзом о потери Леденёного замка Антур с ревенских земель, когда лежавшая подле него графиня окончательно затеряла учтивое терпение, сорвав с узды желчь.
– Твое равнодушие невыносимо! – укоряюще вспылив, фыркнула она, и, не скупясь на нагое растеривающее упругость тело, спрыгнула и принялась пошагово собирать свой туалет. Она уже натягивала тугие темные гольфы, когда Джоаль вышел из своего умоисступлённого ступора, витавшего в облаках.
– Прости мою нерадивость. О чем мы балакали? – его спокойный