разрушил Королевскую Академию… Я разрушил Королевскую Академию? Да, это я разрушил…!
– Наконец-то! И хорошенько ведь должно было тебя потрепать, чтоб дошло! – проскрипел знакомый голос.
Глеб обернулся. Прямо позади него, под сухим деревцем, стояла покосившаяся скамейка. На ней сидела и морщила лицо в улыбке крошечная старушка, а прямо над ее головой, прорезаясь сквозь рокот прибоя, бренчала подвеска со стеклянными дельфинами.
– Ты, должно быть, просто сумасшедший, раз решил поплавать на этой посудине, – продолжила она, неловко поднимаясь и ковыляя к Глебу.
– Но как же так, – пробормотал тот. – Вы что, искали меня по всему берегу?
– Нет, просто решила остаться здесь после нашей встречи и подождать, когда ты вернешься. Хорошо хоть меня предупредили, что первая Волна до берега не дойдет. Но до второй мы должны успеть в город! Так что вставай поскорее, и пойдем.
– Мне казалось, мы виделись вовсе не здесь, – сказал Глеб, поднимаясь на ноги и поскрипывая мокрыми сапогами.
– Здесь, здесь, милок. Я старый человек. Я уже не могу бегать по берегу и искать красавцев, выброшенных морем.
Она, наконец, доковыляла до Глеба и коснулась морщинистой рукой его лба. Для этого ей пришлось вытянуться и, кажется, даже привстать на цыпочки.
– Да ведь у тебя жар! Немудрено, что ты бредишь! Давай-ка, – она взяла его за руку, словно внучка, не желающего возвращаться домой, – пойдем, тут нельзя оставаться. О, милок, и помоги-ка мне снять дельфинов с ветки. Не хочу, чтобы их смыло!
Глеб ничего не ответил, отвязал подвеску и побрел с пляжа вслед за старухой.
Дельфины ритмично позвякивали на каждый шаг – бабушка держала их перед собой, словно фонарь. Глеб плелся позади, предоставив ей полную свободу выбирать за него дальнейший путь. Неудачная попытка бегства теперь казалась ему совершенно необдуманной и заранее обреченной на провал. Так что, будет, что будет. Ведь сам он и понятия не имел, что делать дальше. Теперь Глеб точно ощущал жар: его трясло и знобило, а на лбу выступил пот. Море уже скрылось за деревьями, но рокот шторма все еще преследовал их, будто вода, не отставая, шла за ними по пятам.
А старуха тем временем резво шаркала по тропке, сверкая тонкими щиколотками.
– Давай, милок, побыстрее! – она то и дело дергала Глеба за руку, и тот послушно следовал за ней.
Он не узнавал ни пышной оливковой рощи, через которую лежала тропа, ни лабиринта беленых заборов, но через какое-то время незнакомый путь вывел их прямиком к обшарпанным домикам вокруг площади Святой Софии. Странно, Глебу казалось, до побережья он шел намного дольше.
К тому времени разбушевавшийся ветер беспардонно толкал их в спину, трепал старушкин пучок седых волос и хлопал Глеба по ногам полами дождевика. Шторм перерастал в настоящий ураган, в вое которого терялись и слова старухи, и звон непонятно как еще уцелевших дельфинов. Они прошли мимо дома, перед которым еще вчера белели ряды пластиковых столов и без устали