рука.
Вот и сейчас… На этот раз так затекла, что когда я сел на кровати, рука повисла плетью, онемелая и непослушная.
В комнате было темно, за окном едва брезжил рассвет. Серый и мутный. Опять все в облаках.
Крутя онемевшим плечом, я поднялся. Потихоньку отходило плечо, отходил локоть. Я уже мог им двигать. Мог шевельнуть и запястьем. Но господи, как же холодно-то… За ночь, под одной простыней, я продрог. Не только рука, все тело стало медленным и одеревенелым. И в голове не лучше…
Свет. Мне нужно море света! И тепло. Жар!
Я закутался в простыню и, дрожа от холода, побрел на первый этаж. Там все это было. В той ванной комнате, которая на современный лад.
Небесно-голубые кафельный пол и персиковый махровый коврик, белоснежные ванна с раковиной, с подвесного потолка бьет дюжина ярких светильников, зеркальные стены превращают дюжину в сотню.
Но это – тепло для глаз. Нужен горячий душ, чтобы согреться и прийти в себя. Я раздвинул пластиковые створки кабинки, сунулся внутрь…
И встал обратно на коврик. Поглядел на правую руку. Вроде бы, отошла, еще когда по коридору шел – а все ж было какое-то странное, непривычное ощущение.
Плечо – нормально, локоть – нормально. Кисть…
Даже не кисть, пальцы. Какое-то странное ощущение слабости. Не во всех. В большом. Самая нижняя фаланга, и ладонь вокруг, и запястье с этой стороны.
Я покрутил пальцем. Он слушался, но вращался как-то медленно, неохотно. Что-то с ним было не так. Только вот что…
Я попробовал так же покрутить левым пальцем. Он вращался свободно и быстрее. Как надо.
Подняв перед собой обе руки, я шевелил пальцами, пытаясь понять, в чем же дело. Наконец, понял.
Вот что надо было сделать: руки вытянуть перед собой, ладони вниз, параллельно земле, а пальцы растопырить. Не просто развести, а растопырить до напряжения. Так, чтобы под кожей проступили жилки.
А теперь – потянуть кончики больших пальцев вверх.
Левый задрался на вершок. Под кожей, от пальца к запястью, еще четче проступила одна из жилок, натянулось в тугой тросик. Под ней была еще одна крупная жилка, а под той еще одна, потоньше – теперь эти две жилки чуть смягчились, ушли внутрь, уступив тяге верхней.
Это на левой руке. А вот на правой…
Большой палец как лежал в плоскости ладони, так и лежал. Две нижние жилки как были натянуты, так никуда не уходили. Их не перетягивала верхняя жилка – она вообще не проступала под кожей.
Наверно, с минуту я пытался напрячь ее. Задрать кончик большого пальца вверх.
Но ничего не менялось. Я мог отвести большой палец назад, вниз, обратно к ладони, под нее, но вверх над ладонью – никак не получалось. Мышца просто не напрягалась. Вот откуда было странное ощущение пустоты в руке.
Я стоял, голый, залитый ярким светом, и тупо пялился на свои руки. Надо же, как отлежал… Никак не шевельнется… Никогда так не отлеживал.
Чтобы даже через несколько минут, когда и проснулся, и встал, и рукой уже крутил, и все остальные пальцы отошли – а какая-то мышца все еще не отошла. Совершенно не шевелится…
Причем