выбирается из страниц, но всё время рвётся, лопается, расползается. Слишком просторно, слишком сложно стабилизироваться.
Что нужно делать в таком случае? Ну, конечно же, залезть с книжкой внутрь короба швейной машинки и прикрыть дверь так, чтобы свет из щели падал только на открытые страницы. В этом случае книжный мир мгновенно выскакивал из строчек и расширялся до невероятных размеров, а ты оказывался в его эпицентре.
Читать внутри волшебного шкафа можно было часами, так, что бабушка начинала искать тебя по всей квартире, зовя и заглядывая за кресла, а ты сидел и не отзывался.
Во-первых, потому что тебя здесь не было, а во-вторых, потому что еще 3 страницы до конца главы!!!
***
Мне лет шесть было. Папа привел меня к стоматологу. По блату и договоренности. К взрослому стоматологу – к детскому было вообще не попасть.
А мне у зубного бывать уже доводилось, поэтому я точно знал: этот врач – не добрый Айболит.
А тут вообще оказалась врачиха с полным ртом золотых коронок.
Как она мои пломбы лечить будет, если своих зубов сохранить не сумела?!
Я в кресло вжался, сижу, дрожу. Так что инструмент от вибрации с полочек падает. Папа от такого моего поведения в лёгком шоке.
Врачиха тоже это загадочное явление увидела, удивилась.
– Давай я тебя на креселке покатаю?
И начинает своё орудие пыток вверх-вниз педалькой двигать.
Я окончания этого сомнительного аттракциона дождался, увидел, что она в руку бор взяла и… дёру из кабинета. Только меня и видели.
А коридоры полны взрослых людей. То есть врагов и предателей.
Мчусь дальше на улицу, выскакиваю на дорожку, по которой мы пришли, и лечу к остановке. Домой, домой, скорей от этого безумия.
И тут – цап, одна папина рука меня за шкирку ухватила, а другая по жопе надавала. После чего папа развернулся и отправился назад в кабинет. Без слов вообще.
– За что он тебя так?!
Оборачиваюсь. В окне дома на первом этаже тётка в бигудях. Рукой щеку подперла, наблюдает весь этот спектакль.
– Ни за что!
– Кто он тебе?!
И тут мне так стыдно стало, что мой родной папа при всех мне по заднице надавал. До этого все проблемные вопросы длинными разговорами решались. Как можно признаться, что это любимый родитель?! Это всем сообщить, что папа может ударить ребенка.
– Не зна-а-аю, – пускаю нюни и вытираю сопли.
И тут же, опровергая только что сказанное, отправляюсь за ним на экзекуцию…
***
А помните в детстве такие дурацкие печенюшки в виде мелких зверюшек, у которых ни морды, ни мелких деталей не присутствовало, только какие—то нелепые полосочки, а о том, кто это, можно было догадаться лишь по контуру. И то часто – с трудом…
Впрочем, для детей это было даже в кайф, будило фантазию. Это орёл! Да нет, какой орёл, переверни, во, видишь, это – ослик! Да какой ослик, если хобот?! Да это