с еще большей легкостью повернулась к лестнице, что вела к беседкам выше, где она и должна была встретить братьев в тот день. Пройдя чуть вперед, к началу лестницы, особенно неприятно скрипнув ее первой ступенькой, она начала подниматься наверх, сама постепенно все глубже погружаясь в старые, но и не самые приятные воспоминания. Например, она никогда не находила общего языка с Френтосом, а в его присутствии, наоборот, будто глотая язык, подсознательно хотела уйти. Она боялась его, потому как тот всегда приставал к ней, говорил ей плохие вещи, всячески мешал ей и Соккону. Именно он находил противными их отношения, нередко даже причиняя, пусть и косвенно, вред им обоим. С другой стороны, когда его выходки заходили слишком далеко, и рядом не было родителей или Соккона чтобы заступиться за нее, ей на помощь приходил Таргот. Лилика очень доверяла, и даже уважала самого старшего брата, нередко прося у него помощи в самых разных делах, и тот никогда ей не отказывал, хотя и не казалось слишком дружелюбным. В детстве Соккон был довольно слаб физически, и не мог во всем поддерживать сестру – другое дело от рождения прекрасно сложенный, огромный Таргот, выносливый и сильный как дикий зверь. Лилика мало помнила свое раннее детство, но была почти уверена, что все это время Таргот совсем не менялся, будто его тело росло, появлялись новые знания – однако характер не менялся совсем. Ей всегда казалось это невероятным. Единственным для нее объяснением подобному был «ген Кацер», проявившийся лишь у него из всей четверки их поколения. Пока она не узнала о нем побольше, ее предположения были лишь обыкновенными детскими глупостями. Приютившие ее в Ренбире Боги достаточно много рассказали ей о ее роде, и многих его особенностях, так что многое в этих странностях уже не так ее удивляло.
Как оказалось, Таргот и Френтос заняли ту же беседку, что и ранее Лилика – на самом верху лестницы, по центру зала. Еще день назад правило о соблюдении тишины в библиотеке было отменено, и потому голоса обоих братьев оттуда разносились достаточно громко и отчетливо, чтобы их наверняка слышали все окружающие, в том числе и из других беседок, расположенных ниже. Из-за собственного шума, вызванного какой-то особенно бурной дискуссией, они не услышали приблизившихся шагов Лилики и стука ее твердых маленьких сапог о деревянные ступеньки. Первым ее, медленно подходящую за спиной Френтоса, заметил Таргот. Указав головой брату в ту сторону, он расцепил скрещенные на груди руки, и сам уже кивнул Лилике. Френтос, немного испуганно и удивленно, как бы не оказалось что сестра слышала его недавние слова, повернулся к ней лицом. Девушка так и не поняла, от какой темы оторвало братьев ее появление, но лицо Френтоса совершенно точно говорило об одном – эта тема была ему не интересна, неприятна, и он точно не хотел более ее обсуждать. Как ни в чем не бывало, лишь на секунду растерявшись, он подошел к Лилике, покачал плечами, и крепко ее обнял. Отношение Френтоса к Лилике и вправду очень изменилось той ночью, когда они гуляли по Ренбиру вместе,