кладбища, гробы угловато выставляли свои печальные бока. Неважно, что они вскоре станут тленом, зато сегодня все взоры людей будут обращены к ним.
Коля, беспрерывно выглядывая в окно, собрал инструменты и подмел в жестяный совок древесные отходы. С минуты на минуту должна прийти его жена Людмила. Она оббивала изготовленные супругом гробы красной или черной – в зависимости от возраста покойного – материей. Повышенный интерес к появлению жены был обозначен не только семейным бизнесом – Людмила должна была принести к обеду бутылку водки. Негласный договор действовал уже несколько лет: после завершения работы Николай получал от супруги поллитровку. «Всё равно ведь нажрется где-нибудь, ирод»! – у очевидного либерализма женщины не было альтернативы.
– Еще не пришла? – в комнату заглянул мастер по изготовлению надгробий бригадир Виталик Калошин. Работал он в соседнем помещении со своим немногословным подсобником Гришкой. Виталик некогда творил в скульптурных мастерских художественного фонда города, но пристрастие к спиртным напиткам нанесло ощутимый удар по карьере мастера. Однако изготовленные им барельефы и изваяния великих сограждан украшали некоторые города и веси Краснодарского края, а одна монументальная работа стала иронично знаменитой в столице Кубани. Надо сказать, что скульптор – во всяком случае, внешне это не бросалось в глаза – не страдал от понижения социального статуса. Быть почти постоянно под кайфом для него оказалось ничуть не хуже, чем творить. «Мои нынешние модели не столь знамениты, – он обводил рукой скорбный ландшафт, – но каждая из них имеет право на эпитафию», – баритон Калошина разносился по всему кладбищу и был слышен на фабрике детских игрушек. Громкоголосости ваятеля соответствовала его недюжинная внешность. Порой, направляясь на установку памятника в дальний угол погоста, куда по извилистым тропинкам не мог проехать мотороллер «Муравей», Виталий брал подмышки по мешку цемента и, весело напевая какую-нибудь песенку, не спеша добирался до места.
В мастерской у Калошина всегда царил немыслимый беспорядок. Всюду валялись ломы, лопаты, кирки. Между хаотично расставленными глыбами песчаника, ракушечника и мрамора высились холмики гравия. Обрывки бумажных мешков из-под цемента раздраженно шуршали под ногами. К изысканному камню для богатых клиентов – граниту – мастер проявлял некоторое профессиональное уважение: мрачные глыбы покрывались кусками потрепанного, выцветшего на солнце брезента. Лишь место, где Виталий иногда выполнял творческую работу, находилось в относительной чистоте, и было огорожено древесно-стружечными листами. На эту территорию он никого не пускал. Разницы между работой и удовольствием Калошин не ощущал. Ему нравилось с утра выпить полстакана водки, и его жизнь мгновенно приходила в гармонию с окружающим миром. Когда ваятель на мраморной плите высекал барельеф усопшего или делал форму для отливки