ниже колен. В зале зажгли свет, и все увидели два полуоголенных зада – мой и прекрасной дамы. Когда народ понял, в чём дело, поднялся неимоверный хохот. Пунцовая от стыда дама не могла быстро справиться со своей юбкой, как и я со своими хохляцкими шароварами с оборванной резинкой и здоровенной дырой. Шаровары всё время слетали. Я то и дело одной рукой держал их за пояс, а другой прикрывал срам. Со всех сторон сыпались язвительные подколки в наш адрес. Слёзы досады перед мужем и зрителями прекрасная дама размазала руками вместе с тенями, помадой, тушью, пудрой и ещё с чем-то. Вид у неё был «страшнее атомной войны». У меня же от боли слёзы катились по чумазому лицу, а искры сыпались из правого заплывшего глаза. Потом у меня прибавилась и боль от левого уха, когда меня выводили из зала, и дополнительная боль ниже спины от увесистого пинка за пределами кинотеатра с приземлением после полёта в пыльную канаву за уличной лавкой, и, наконец, душевная боль уже дома от «разбора полётов» родителей. Они никак не могли понять, почему их сын, перемазанный, с фингалом под глазом и с порванными шароварами, еле сдерживает смех сквозь слёзы.
Спал я крепко и на следующий день проснулся знаменитым. В школе только и было разговоров о моём вчерашнем злоключении и ещё о том, как я перепугал насмерть и оголил новенькую учительницу нашей школы по математике. Встреча с ней не предвещала ничего хорошего, но на моё счастье она то ли не узнала меня, то ли сделала вид, что не знает, но, когда я получил двойку в табеле успеваемости за первую четверть, я понял, что ко мне предъявлены повышенные педагогические требования неслучайно. Чтобы исправить положение, я вынужден был на время разлюбить волшебный мир кино и полюбить ненавистную математику. Кроме этого, мне пришлось своим примерным поведением доказать, что я не так уж безнадёжен, а случившееся всего-навсего недоразумение или причина низкой зарплаты родителей. Но мне повезло – молодую математичку за рвение и явные успехи в педагогике перевели для ведения занятий в старшие классы.
Однажды мне не хватило всего десяти копеек на кинобилет. Я отошёл от кассы кинотеатра в расстроенных чувствах, и тут рядом со мной оказался здоровенный парень намного старше меня. От него разило спиртным и табачищем, да и вид у него был какой-то расхристанный и блатной. Ему тоже не хватило несколько монет на заветный киносеанс. Оценив ситуацию, он свысока посмотрел на меня и предложил объединить наши деньги, чтобы купить один билет, который будет разыгран «на короткую и длинную палочку». Кто вытащит короткую палочку, тот проиграл.
Парень долго лазил по кустам, подбирал палочки. Наконец он предложил мне вытянуть из его зажатой ладони одну из них. Мне очень хотелось попасть в кинозал, и мой мыслительный аппарат заработал на всю катушку. Я почти сразу понял, что тонкая палочка длиннее толстой. Парень рассчитывал, что раз палочка тонкая, значит, я подумаю, что она короткая и не стану