ты освободишься от своего поджигателя.
Генка тоже был поджигателем. Разумеется, об этом Лизавета ничего знать не могла.
5. Девочка-отличница
Мама Лида была девочкой-отличницей. Она закончила школу с золотой медалью, а институт – с красным дипломом.
Девочка-отличница – это почти диагноз. Из девочек-отличниц обычно вырастают отличницы-мамы. Такая мама лучше всех на свете знает, что полезно для её ребёнка. Она знают это гораздо лучше самого ребёнка. Даже давно выросшего. Даже сорокалетнего.
А пока чадо – клоп, ходящий в детский сад, о чём тут, вообще, говорить?
– Я до трёх месяцев не подпускала к тебе никого, – хвасталась мама. – Ни бабушку, ни няню. Сама пеленала, купала, гуляла. Ни разу не отлучилась от тебя, пока ты была крохой…
Зато потом маме пришлось меня оставить в Майкопе надолго. Чтобы забрать – чудовище.
Для отличницы это было поражение. Лида начала борьбу с одичавшим, своевольным существом. Её ребёнок должен был стать воспитанным, дисциплинированным, сознательным (Лиде нравилось это слово) в рекордный срок. Но для этого следовало сделаться для дочери непререкаемым авторитетом.
– Знаешь, кто у тебя мама? Нет, ты не знаешь, – говорила мне мама. – Все знают, а ты – нет!
Я, приоткрыв рот, смотрела на неё, ковыряя ложкой кашу.
– Да, твою маму все знают, – молодая Лида лукаво улыбалась, взмахивая длинными изогнутыми ресницами. – Вся Москва и весь Париж!
– А Ленинград – весь? – спрашивала я.
– Конечно, и Ленинград знает. Только ты никому не говори, – поспешно добавляла мама. – А то другим ребятам будет обидно. Ты не должна задаваться из-за того, что у тебя особенная мама, понимаешь? Ты просто должна меня беспрекословно слушаться.
Когда приезжала в командировку мамина ленинградская подруга Инга и привозила моего «жениха» Ярека, мальчика на год старше меня, мы не расставались ни на день. Днём вместе ходили в детский сад, а вечером проводили время в нашем дворе. Ярек был первым, кому я открыла тайну: мою маму знают вся Москва и весь Париж!
Ярек, разумеется, поверил и обещал никому об этом не рассказывать. Правда, в тот же день он устроил истерику тёте Инге.
– А тебя знают вся Москва и весь Париж? – выпытывал Ярек у матери.
– Нет, конечно. Чего выдумал, – засмеялась тётя Инга, закручивая пряди волос на термобигуди. – Делать им там больше нечего, как какой-то разведёнкой интересоваться. В Париже особенно…
– Ну как же так?! Почему тебя не знают вся Москва и весь Париж? – разрыдался Ярек. – Ну почему, мама? – повторял он снова и снова, топая ножкой.
Тётя Инга ничего не поняла, однако расстроилась, записала Ярека на приём к неврологу и рассказала о случившемся моей маме.
Вечером довольная мама укоризненно говорила мне:
– Видишь, как плохо, что ты разболтала нашу тайну. Тебе не жалко своих друзей? Хочешь, чтобы они страдали, как Ярек?
Я трясла головой: не хочу! Мне было жалко Ярека и очень стыдно.
– Нельзя