сравнение с этим овощем годилось для всего лица. Мария Федоровна тут же засуетилась вокруг. Татьяна пыталась не обращать на нее внимание.
– Рита, скажи Ларисе, чтоб часы не отдавала. Я выйду.
Видимо, мама совсем потеряла голову от горя, раз не сообразила, что в такое время директриса вряд ли стала сообщать им об изменениях в расписании. Но дело было сделано, бабушка отрезала маме путь назад, так что теперь, ко всем прочим бедам, ей предстоял разговор с домашними.
Опустошив кастрюлю репешка, Татьяна рассказала, что познакомилась с арабом (имя его она отказалась произносить всуе), в фейсбуке – он заинтересовался ее работой в школе. Они общались целых две недели, прежде чем он пригласил ее к себе. В переписке араб был так романтичен, что Татьяна не сомневалась в его намерениях. И по приезде вел себя более чем достойно, водил по магазинам и ресторанам, говорил комплименты… Но вскоре выяснилось, что у проклятого эмиратовца есть и жена, и дети. У отпрысков же, в свою очередь, есть все, чего они только ни пожелают. Кроме… бабушки! Вот в качестве кого араб просил ее войти в семью. Разумеется, разочарованная Татьяна бросилась собирать вещи, и меньше, чем через сутки была дома.
После рассказанного воцарилось молчание, прерываемое только бульканьем спиртного, разливаемого по чашкам. Марго, не выдержав напряжения момента, обняла мать. Они разревелись обе, а бабушка сказала:
– Они там рано выходят замуж, и внуками обзаводятся молодыми, лет в тридцать пять. У них бабушки на конкурсах красоты дают фору студенткам! А он выбрал тебя, потому что таких как ты там нет даже на конкурсах! Ты – самая красивая на свете. Да тебя еще на руках будут носить.
Бабушка отчаянно передергивала, но слова были сказаны и слезы пролиты, вино, а следом и водка выпиты. Потом Мария Федоровна притащила старый альбом с фотографиями, и тысячу раз слышанные истории были пересказаны в тысячу первый раз – как будто впервые, и грустное почему-то казалось смешным, а потом они зачем-то наряжались, примеряли мамины новые купальники и Марго поразилась, что они ей как-раз, а потом бабушка достала свои парики и шляпки, и они еще красились, а потом…
Утро, разумеется, добрым не было. Марго кряхтя, выбралась из кровати и поплелась в уборную, стараясь не смотреть по сторонам.
– Мы вчера что, летали на метле? – простонала Мария Федоровна из своей комнаты.
– Я не помню, – честно призналась Марго.
Марго послали за кефиром и лимонами, Мария Федоровна решила сварить рисовую кашку, а Татьяна, не в состоянии ничего делать, вздыхала, сидя за столом.
– Мам, я дура, – сказала Татьяна, в душе надеясь услышать опровержение.
Мария Федоровна пробормотала что-то невнятное, по интонации похожее на нежелание спорить.
– Я плохо влияю на Ритку, – снова закинула удочку Татьяна.
– С чего ты взяла? – удивилась Мария Федоровна. – Она у нас девушка рассудительная, с ума ни по кому не сходит.
– Вот именно! Ей двадцать шесть, а она ни с кем не встречается, вся в делах, занята карьерой. Разве это нормально?
– Брось.