применяют во Вьетнаме некое адское оружие под названием «напалм».
– А что такое напалм? – спросил я отца.
– Это такая специальная смесь горючих веществ. Если попадает на тело, не отдерешь, так и прогорает до костей.
– А зачем?
– Ну, а как ты сам думаешь?
– Чтобы убивать? – с ужасом произнес я.
– Да. Американское изобретение. Они это любят, изобретать. Химики, – заключил папа и перелистнул страницу.
– Папа, а чем он пахнет?
– Кто?
– Напалм.
– Бензином. Простым бензином, – нетерпеливо отмахнулся отец.
Теперь мне кажется, что сверху, чуть ли не из космоса, и нашу страну полили каким-то таким напалмом.
Ведь ничего не осталось. Ничего.
Все сгорело.
Часть II
Экзамен
Подгруппа стояла у Дубовой аудитории.
Обшитая светлыми панелями на сверкающих, хирургического вида винтах, с двумя пластиковыми колпаками в потолке вместо окон, она видела немало студенческих слез. Казалось, они текли между штативов и горелок бескрайнего академического стола, прожженного реактивами и покрытого двуслойным цветным пластиком, а по ночам легонько стучались в двустворчатые двери, дабы вдоволь поплавать по коридорам.
– Готов?
– Глаза видишь?
– А я вырубился полвторого. Все равно…
– Идет!
Академик Традесканский, крохотный изящный карлик со старомосковской дикцией, скользнул в Дубовую и затворился.
Скрипкин представил адское зрелище: вспархивающий на возвышение (почему-то в темноте) академик, злорадно потираемые ладони, треугольная улыбка демона.
– Заходите. Рассаживайтесь.
– Здравствуйте…
– Ну-с, готовы?
– А-а-а…
– Ясно. Берите билет.
– Номер семнадцать.
– Шестой.
– Четыре.
– Двадцать восемь.
– Берите листочки.
Традесканский откинулся на спинку и с сардонической усмешкой пробежал «Спорт-экспресс». Про его теннис было известно только то, что он не проигрывает мужчинам.
Скрипкин оглянулся на Обладаева. Их взгляды метнули по молнии отчаяния, и их суперпозиция, чуть протрещав в мокром воздухе, задела академический пиджак, отчего Монстр Горной Химии пошевелился на стуле.
– Списывать не стоит.
– А как же? – вырвалось у Скрипкина.
– Думайте. Кто готов, идите отвечать. Время не ограничено.
«Не ограничено!» – прошептал впавший в безумие Скрипкин. Вопрос в билете списку не соответствовал. Уравнение было диким, с семью членами, неизвестными оксидами, которых он не видел даже в учебнике. «Перепутал билеты. Это вопросы с Олимпиады. Надо сказать», – подумал Скрипкин и вместо этого предпринял вторую попытку уравнять бор с кислородом. Когда стало понятно, что уравнивать не по чему, он тоже откинулся на спинку стула и воспарил к переэкзаменовке, теряя стипендию по рублю в секунду.
– Готовы? – улыбнулся Палач.
Скрипкин