Валерий Введенский

Сломанная тень


Скачать книгу

поганом расположении духа и ярость сдерживать не пытался: княгиня к ужину не вышла, передала через горничную, что голова болит. Князь попытался навестить супругу, чтобы про черновик выспросить, но в аудиенции ему было отказано.

      – Надо бегать больше. Разжирели, дармоеды.

      Невиновность мальчишек была очевидной, но князь, аки Навуходоносор, готов был троицу сжечь[5].

      – Вот Моська без труда лошадей догнала. А мы не собаки! – подал голос третий отрок, кухаркин сын. Его князь схватил за грудки, поднял и потряс:

      – Не собаки, говоришь?

      – Моська смышленая! – тонким голосочком пискнул мальчишка. – Я ей приказал догнать. Она все понимает!

      – Что за Моська?

      – Собачка! Вы разве не видели? Мы с ней играли!

      – Вот и доигрались! – Князь выпустил кухаркиного выродка и влепил ему затрещину.

      – Вы ж сами велели! – захныкал тот. – Чтоб нас не приметили. А Моська домой не вернулась. Значит, выследила. Сидит, караулит. Нас ждет.

      – Так какого лешего сюда явились?

      – Покушать… – простодушно ответил сын кучера.

      – Идите, ищите свою шавку.

      Мальчишки поклонились и надели шапки.

      – Стоять! А извозчика запомнили?

      – Я запомнил! – отозвался дворников сын.

      – Петруха! Пойдешь с ним! Найдете извозчика, расспросите…

      – Может, денег посулить? – осторожно спросил камердинер. Давненько он барина таким раздраженным не видел, и хотя на ночь глядя никуда идти не хотелось, возражать не стал. Князь кинул на пол мелочь из кармана.

      – Заплатишь, сколько скажет. А вы, – Дашкин зыркнул на отпрысков кухарки и кучера, – ищите свою дворняжку! С утра доложите, где та дама живет!

      На прощание подвыпивший генерал распахнул Тучину объятия:

      – Я рад, что такой талантливый и красивый юноша приехал в Петербург.

      – Ваше…

      – Без титулов! Когда станем ближе, будешь звать меня лапушкой. – Генерал выпустил художника из объятий, но тут же схватил за руки. – Мне так понравился портрет Яши! Он долго позировал?

      – Нет, я писал по памяти. Барон попросил. Уже после гибели Репетина…

      – И ты за девять дней…

      – За пять! Я работаю быстро!

      – Поразительно! Вчера заехал с соболезнованиями, был поражен. Яков как живой! А когда узнал, что ты из наших, велел сегодня позвать!

      – Для меня огромная честь…

      – Даже не понимаешь, какая. В Петербурге выставлялся?

      – Увы!

      Попытка в Академии художеств закончилась неудачей. Тамошние профессора весьма язвительно отозвались о тучинских работах. Что неудивительно – зачем хвалить талантливого конкурента? Проще объявить профаном и неучем.

      – Приходи ко мне. Я тебе заказ дам. Через месяц самым модным художником будешь! Фи, Лаевский! Как коршун…

      Ревность Лаевского раздражала и самого Тучина, но сейчас появлению кузена он обрадовался. Рано облысевший и обрюзгший, с карикатурными рыжими усами и надменным взглядом, Великий князь вызывал у художника отвращение.

      – Эх,