господин с усталым лицом. Петлицу его безупречно сидящего смокинга украшала гардения. Время от времени он что-то отмечал на странице тонким хрустальным карандашиком. Через несколько минут к господину присоединилась мадам Эмеральда в прекрасном платье из розового шёлка. Максимилиан приветственно помахал ей хвостом. Он целых полчаса занимался шёрсткой и теперь был уверен, что хвост выглядит идеально. Если его не будут пачкать в саже, забрасывать ленточками или ерошить подушками, Макс сможет продемонстрировать Парижу, как выглядит элегантный, утончённый и современный настоящий английский кот. Мадам Эмеральда помахала ему в ответ, но господин рядом брезгливо поморщился и что-то сказал ей, что заставило диву нахмуриться.
Так, если судьи уже рассаживаются, значит, концерт вот-вот начнётся. Максимилиан запрыгнул на сцену и лапой отодвинул занавес, собираясь занять место за кулисами. Он в последний раз оглянулся на зрительный зал, слыша, как всё волшебным образом затихает перед тем, как раздвинется занавес. И вот тогда он увидел даму из кафе.
Она сидела в ложе с краю сцены, с тремя другими зрительницами, которые наклонялись к ней, передавали носовые платки и с сочувствием качали головами. Вышитая бисером шаль плотно окутывала даму, а её глаза покраснели и опухли. Максимилиан вспомнил, что она сказала своей подруге, когда буквально упала на стул в кафе, и ощутил знакомое покалывание в кончике хвоста. Кот едва заметил, как последний из судей занял своё место, дирижёр появился у сцены в круге света, а весь остальной зал погрузился во тьму и тишину. Макс не обращал ни на что внимания. Он спрыгнул на пол и поспешил к лесенке, которая вела в бельэтаж.
Кот проскользнул в ложу и затаился в тени, где его не заметят. Концерт уже начался, и высокий голос – сопрано – заполнял зал так, что казалось, будто ноты поблёскивают в воздухе. Должно быть, это Джулиана, подумал Максимилиан. Досадно, но приходилось признать, что она исключительно талантлива, а её голос за секунду мог переходить от лёгких трелей с порхающими нотами к долгим протяжным музыкальным фразам, повисающим в воздухе. Весь зрительный зал был околдован.
Все, кроме дамы из кафе. Не обращая внимания на своих подруг, которые хотели теперь послушать пение и обменивались взглядами, далёкими от сочувствия, женщина рыдала над фотографией, которую сжимала в дрожащей руке.
– Её снимали только на днях, – всхлипывала она. – Посмотрите, какая красавица.
Подруга справа закатила глаза и отложила театральный бинокль, в который она разглядывала платье Джулианы.
– Да она наверняка вернётся, Моник, – пробормотала дама. – Предоставь это полиции.
Плачущая Моник покачала головой.
– В полиции только сказали, что это одиннадцатый случай за месяц, и у них есть более важные дела. Представляете! Похищены одиннадцать прекрасных созданий, и никого это не волнует.
Тут она закрыла лицо руками и окончательно залилась слезами.
Вторая подруга в довольно тусклом платье