он принял душ, опасно поскользнувшись на мокром поддоне, и лёг в гостиной на диван.
Далеко за полночь он всё ещё не сомкнул глаз. Недостаточная акклиматизация и дневной сон расстроили организм. Мозг не желал отключаться. Он пересчитал декоративные фальш-балки на потолке, выпил горячего молока, снова пересчитал деревянные балки. Не помогло. Тогда он прокрутил несколько телеканалов в надежде наткнуться на стоящую программу. И, не найдя ничего интересного, выключил телевизор.
Просто лежал на диване и ждал, когда усталость возьмёт своё. Над крышей дома шептались потревоженные ветром деревья. В распахнутое окно сквозь москитную сетку заглядывали ночные звёзды. От него не ускользнула грустная загадочность девушки с острым языком. И, конечно, насквозь прожигающий взгляд. Он отгонял от себя её образ и всякий раз тот упорно возвращался обратно. Что за несчастный случай обрёк её на хромоту? Почему она не излечит недуг? И где отец девочки? Кольца на безымянном пальце он не заметил. Как и других украшений на стройном, если не сказать, худощавом теле. Воплощение истинной женственности. А если прибавить ангельское лицо и относительно молодой возраст – теперь он полагал, что ей не больше двадцати восьми – то ничего удивительного, что внешне она ему понравилась.
Ещё как понравилась. Он только о ней и думал. Такая активность мозга мало подходила для засыпания. И чтобы пресечь поток сознания, он взял с журнального столика книгу. Что тоже не способствовало сну, зато снижало уровень окситоцина в крови.
Вскоре, незаметно для себя, он провалился в сон, и книга Короля ужасов (который уже лет пятнадцать как не писал действительно страшных историй), выпала из обмякших рук.
И вновь из глубин подсознания просочилось тревожное сновидение. Мертвецы с фотографий и живые, подобные мёртвым. Неподвижные истуканы плечом к плечу в поминальной комнате. Они ждали.
Незримая сила не заставила себя ждать. Тряпичное тело подчинилось злой воле. Непослушная рука потянулась к ручке гроба. Неподвижного гроба. Не было слышно ни звука царапаний, ни тяжёлого стука кулаками по внутренней поверхности. Меньше всего на свете он желал увидеть внутри исполосанное ножом тело бывшей жены. Нечто жуткое из гниющей плоти и острых когтей обязательно набросится на него, когда он откинет крышку.
Верхняя часть гроба распахнулась, и его взору предстал лежащий на атласной ткани труп. Бедная Ириша. Молодое лицо усыпало несметное количество колотых ран. От физического воздействия оно распухло и превратилось в сплошной синяк. Изуверский скульптор постарался на славу. Порезы выглядели свежими. Кровь на краях ран успела запечься, тело явно омыли, прежде чем уложить в гроб. Горло скрыто белоснежным шарфом, чтобы не видеть перерезанного до трахеи горла. Если бы не пергаментный цвет кожи, его жена вполне могла сойти за живую.
В нос ударил сладостный запах разложения. Как такое возможно при отсутствии признаков разложения, он не хотел думать. Само нахождение здесь уже представлялось чем-то запредельным.
Он не узнавал надетого на ней платья. Голубого цвета