нашей погрузо-разгрузочной бригады, произошло небольшое происшествие. Мы таскали мешки, с каким-то клеем или штукатуркой, на четвёртый этаж строящегося дома. Лестница к эксплуатации была ещё не готова, по причине отсутствия перил и прочих мер безопасности. О лифте и мечтать не приходилось. Строители шустро бегали вверх и вниз по ступеням, не замечая и не думая про наличие перил и поручней. Они были приучены, не подходить к краям, так как, чтобы не обтирать и не обдирать перила, а также, чтобы те, не мешали заносу чего-либо громоздкого, их устанавливали в последнюю очередь. Правда, если должен был появиться какой-нибудь проверяющий, очень быстро сооружалось что-либо похожее, дабы уверить всех, что техника безопасности под контролем. Мы же обеспечивая строителей материалом и с опаской глядя на край лестницы, носили мешки. Финиш был уже рядом, оставалось пару ходок.
Я уже собирался положить мешок, но при сбрасывании мешка с плеча, вдруг увидел, последний шаг Николая не попадает на ступень. Видимо из-за усталости, но в то же время близкого окончания рабочей смены, ему показалось, что последняя ступень это край лестничной площадки, где надо поворачивать и можно смещать ногу влево. Но была ещё одна ступень и ногу левее, значит мимо, это еще не поворотная секция. Как определить ту скорость мысли, а главное реализации, предстояло в будущем обдумать, всё повторилось. Как тогда, в лесу, с волками. Время замерло. Будто мозг нажал паузу и начал замедленную прокрутку.
В тот момент, когда я сбрасывал мешок с плеча и увидел, уже зависшую над пустотой его ногу, свой ниспадающий мешок я толкнул рукой в его сторону. В момент их соприкосновения он уже падал, но тяжести мешка хватило, для того, чтобы изменить его траекторию и Коля кубарем скатился вниз по пролёту. По пролёту, но не между. Вверх поднялся столб пыли от лопнувших мешков. Я сбежал в облако штукатурки. Коля сидел белый от пыли, от страха, от спасения. Поднял руки, подвигал ногами и начал истерично смеяться. На грохот прибежал Вова, но видя заливной смех сидящего в, похожей на муку массе, товарища, тоже начал гоготать.
Я улыбнулся и сел на край ступени. Сердце колотилось, но ритм его постепенно выравнивался, волнение, не успев взять верх над разумом, затихало. Коля ещё минут десять посидел и, придя в себя, спокойно сказал:
– Ребят, давайте, может, вечером посидим, не часто так падаем.
Позже, вечером, он со смехом рассказывал, как в тот момент, в его голове успела пролететь мысль, что всё, конец, и тут бац, его сдуло мешком. Но через час посиделок, уже без улыбки, он вдруг произнёс:
– самое скверное, что мысль про то, что мне конец, была не такой и пугающей, а может даже наоборот.
Это была наша последняя встреча. На следующий день, от начальника мы узнали, что Коля приходил с утра, выглядел скверно, будто за ночь лет пятнадцать к возрасту добавилось, написал заявление, сказал, что больше не выйдет. Возможно, появился страх, и он не смог пересилить