схватила баллончик. И «пшикнула» себе в горло.
О Боже, нет! О Боже, да!
Невыразимое счастье заполнило меня до краёв.
Я боялась его расплескать.
Я боялась шелохнуться.
Я просто забыла про еду.
Еда? Какая еда? Что такое еда? Зачем я пришла в «Пятёрочку»?
Копчёная скумбрия? Колбаса? Маринованные грибы? Пельмени?
Нет. Не знаю. А что это?
Вместе со счастьем я ощутила какое-то незнакомое чувство.
Это была нежность. Нежность к людям. Трепетная. Золотисто-Медовая.
Густая и тёплая нежность к людям.
К чужим людям.
К которым раньше я чувствовала только равнодушие, отвращение, презрение, раздражение, брезгливость. Они меня бесили. Я их боялась.
Теперь я их обожала. Так же, как я обожаю свою маленькую внучку.
Это было так непривычно. И в то же время обыденно.
Я поняла, что так будет всегда.
Рядом со мной стояла старушка. Она не принимала участия в общей суматохе.
У неё болезнь Альцгеймера на стадии бесцельных блужданий.
Я встречала её раньше. В магазине. На улице.
Взгляд расфокусирован. На ногах офицерские ботинки старого образца.
Без шнурков. Надетые не на ту ногу.
Раньше я смотрела на неё с отвращением. И страхом.
Теперь мне нестерпимо захотелось её обнять.
Я не решилась. Просто встала перед ней на колени и стала её переобувать. Правый ботинок на правую ногу. Левый – на левую.
Она была безучастна. Руки безвольно висели.
Я держала в руках её грязную ногу. Из трещин на пятках сочилась сукровица. И засыхала золотистым слипшимся песком. У меня не было отвращения. Мне хотелось плакать.
Я думала, что она будет за меня держаться, чтобы не упасть.
Но нет.
Я постояла на коленях, потом села на заплёванный асфальт. Прямо в семечную шелуху и окурки. Сняла с себя свои любимые туфли. Удобные и мягкие.
И надела ей на ноги. Её офицерские ботинки аккуратно поставила рядом.
Я поднялась с асфальта. Старушка стояла так же безучастно и смотрела за меня. Сквозь меня.
Я знала, что она уже сегодня потеряет мои любимые туфли. И опять наденет помоечную обувь не на ту ногу.
А и пусть. Мне не жалко.
Я это делала не для неё, наверное. А для себя. Или для неё?
Я пошла в сторону своего дома.
Моя щитовидка вытянула свои коротенькие ручки и ножки. Сладко потянулась и засмеялась.
Она нежилась в лучах тихой тёплой бархатной радости.
Ей было хорошо и спокойно.
Принято считать, что:
ХАИТ (хронический аутоиммунный тиреоидит) – это аутоиммунное воспаление щитовидной железы.
Или его ещё называют тиреоидит Хашимото.
А что такое воспаление?
Воспаление – защитно-приспособительный процесс.
Давайте сначала разберёмся: от кого и от чего защищается наша щитовидка?
К кому и к чему она приспосабливается?
Да,