Настоящее желание. Мария Перевязко

немного растерялся.

      – Кто это говорит?

      – Я.

      «Логично, – подумал Марк, – надо спросить по-другому».

      – Это ты, Полундра?

      В какой-то момент Марку почудилось, что свинка улыбнулась. И это было жутковато.

      – Да, это я.

      – Но почему ты разговариваешь?

      Полундра подняла на него свои чёрные круглые глаза, в которых явно читалось неодобрение.

      – Я не разговариваю. Я думаю. Не одно и то же, знаешь ли.

      – Извини, – пробубнил Марк, сам не понимая, за что извиняется.

      – Да ладно уж.

      Марк приоткрыл один глаз. Солнце уже вовсю светило и по-весеннему согревало щеку мальчика. На него внимательно глядели глазки-бусинки его морской свинки.

      Марк резко отодвинулся от клетки. Морская свинка не пошевелилась, все так же пристально разглядывая его.

      – Привет? – неуверенно пробормотал Марк.

      Свинка моргнула. Марк почесал голову. И приснится же такое. Как она могла вчера разговаривать с ним? Вернее, думать. Очень громко думать. Марк скорчил гримасу и потянулся.

      Сегодня тридцать первое декабря. А значит, время наряжать елку, развешивать разноцветный дождик и мишуру и самое важное: папа достанет с антресоли гирлянду, включит ее, и тогда всё вокруг изменится. Родители будут о чем-то переговариваться, а он под шелест их голосов будет смотреть на то, как предметы меняют привычные очертания и превращаются во что-то совершенно необыкновенное. В такие моменты дом становится то пещерой с сокровищами, то дворцом с рыцарями, то пирамидой с мумиями.

      Марк зачарованно смотрел в потолок, затем резко подскочил. Его размышления были грубо прерваны недовольным писклявым голоском:

      – В поилке закончилась вода!

      – Что?

      Марк уставился на Полундру. Она осуждающе смотрела на него, склонив голову на бок.

      – Вода. Я понял. Сейчас принесу.

      Марк поднялся с кровати, подошёл к двери и наконец осознал происходящее:

      – Подожди, ты что, все-таки говоришь?