начал уже засыпать. У входа в шатер Моисей поставил Элиуда, наказав ему отвечать всем, что Моисей устал и уже лег спать, а если уж кто-то придет с по-настоящему важным делом, то пропускать. Важные дела не терпят отлагательств.
– Я думал об этом, – сказал Аарон, едва только Моисей изложил суть дела, – думал и присматривался к людям, просеивая их через сито моего разума. Я исходил из того, что это должен быть не засланный соглядатай, выдающий себя за еврея, а предатель из нашего народа. Ненастоящий еврей будет очень скоро разоблачен, потому что ни одно колено, ни один род не признают его своим, да и многое из обычаев наших неведомо чужакам. Кроме того, человек фараона умен, мы уже успели в том убедиться, и должен обладать определенными возможностями. Простой пастух с такой миссией не справится…
– Ты говоришь верно, – кивнул Моисей. – Это кто-то из именитых людей или хотя бы из числа приближенных к ним. К тому же он должен быть хорошо осведомлен о наших делах…
– Именно так, – согласился Аарон. – Я просеял и отобрал пятерых, к которым мне бы хотелось присмотреться попристальнее. У тебя, наверное, тоже есть те, кого ты подозреваешь?
– Есть, – признал Моисей, – только их трое. Кто из нас станет называть имена первым?
– У тебя три имени, а у меня – пять, – улыбнулся Аарон. – Если ты не имеешь ничего против, то начинай.
– Хорошо, – кивнул Моисей. – Но это только лишь подозрения и предположения, не более того… Знал бы ты, брат, как боюсь я оскорбить невиновного ложным подозрением!
– Ради спасения целого народа можно принести и не такие жертвы, – вздохнул Аарон.
– Если оттолкнешь одного верного, то не останется верных у тебя, – возразил Моисей. – Но вернемся к тем, кого я подозреваю. В первую очередь это лекарь Нафан.
Назвав имя, Моисей замолчал, ожидая, что скажет брат.
– Он есть и среди тех, кого подозреваю я, – сказал Аарон. – Нафан был придворным лекарем фараона, пользовался его расположением. Ты сейчас скажешь, что ты тоже жил во дворце и считался приемным сыном дочери Рамсеса Второго, но ты доказал свою преданность нашему народу, а Нафан еще не успел этого сделать. Кроме того, живя при дворе фараона, Нафан придерживался египетских обычаев, посещал их храмы, водил дружбу с египтянами и всячески сторонился евреев. Удивительно, как он не сбрил бороду и не сменил имя, чтобы окончательно превратиться в египтянина!
– Не сбрил, потому что тогда бы все смеялись над ним – и евреи, и египтяне, – заметил Моисей. – Нафан умелый лекарь, искусный в своем деле, но он не из числа надежных, на кого можно положиться, и потому я заподозрил его.
– Да, он таков, – кивнул Аарон. – Наши мнения о нем совпадают.
– Второй – Авенир, сын Этана, – продолжил Моисей и по взгляду брата понял, что и тому Авенир казался подозрительным. – Уж очень он завистлив, очень ревнив к чужому успеху. Ему непременно надо быть первым, надо обращать на себя всеобщее внимание, он привык к тому,