дарит им фрукты в знак уважения.
– Вот как. К этому сводится все наследство усопшего? Примерно миллион долларов?
– Нет. – Прескотт не знал, куда девать глаза. – После выплаты налогов остается еще около семи миллионов. Возможно, чуть меньше. Все это оставлено женщине по имени Наоми Карн.
– La femme, – заметила Эйприл. Это не было ни насмешкой, ни издевкой, а просто констатацией факта.
Вульф вздохнул.
Прескотт сказал:
– Завещание было составлено мною в соответствии с указаниями мистера Хоторна взамен написанного тремя годами ранее и датированного седьмым марта тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Хранилось оно в сейфе в моей фирме. Я останавливаюсь на этих деталях потому, что прошлым вечером миссис Данн и мисс Мэй Хоторн высказывались в том смысле, что мне следовало уведомить их об условиях завещания, как только оно было подписано. Как вам известно, мистер Вульф, это было бы…
– Ерунда, – оборвала его Мэй. – Вы прекрасно понимаете, что мы были расстроены. Мы рты пооткрывали от изумления.
– И до сих пор не можем прийти в себя. – Джун впилась глазами в лицо Вульфа. – Убедительно прошу вас понять, что мои сестры и я сама полностью удовлетворены теми фруктами, которые оставил нам брат. Дело не в них. Вы только подумайте, какой грянет скандал! Просто невероятный! Мы до сих пор поверить не можем. Мой брат завещал почти все свое состояние этой… этой…
– Женщине, – подсказала Эйприл.
– Очень хорошо. Женщине.
– Это было его состояние, – заметил Вульф. – И он распорядился им по своему усмотрению.
– Что вы этим хотите сказать? – потребовала разъяснений Мэй.
– Только то, что, если вам не нравятся скандалы, поменьше об этом говорите и суетитесь. Тогда все скоро забудется.
– Премного вам благодарны, – едко сказала Джун, – но нам нужно кое-что посущественнее. Во что выльется одна только публикация завещания в прессе, учитывая миллионные суммы, положение моего мужа и моих сестер… Бог мой! Разве вы не понимаете, что мы – знаменитые сестры Хоторн, нравится нам это или нет!
– Конечно нравится, – заявила Эйприл. – Мы в восторге от этого.
– Говори за себя, Эйп. – Джун не сводила глаз с Вульфа. – Вы отлично представляете, как все изобразят газеты. Тем не менее я считаю ваш совет правильным. Я согласна с тем, что разумнее всего было бы ничего не делать и не говорить. Пусть все идет своим чередом. Нас это не должно касаться. Но ничто не пойдет своим чередом! Поскольку случится кое-что ужасное… Дэйзи собирается опротестовать завещание!
Лоб Вульфа наморщился.
– Дэйзи?
– Ох, простите. До чего я глупа… Как уже заметила моя сестра, наши нервы просто измочалены. Брата не стало так внезапно. Потом все эти церемонии, вчерашние похороны… А теперь еще и это. Дэйзи – жена нашего брата. Вернее, его вдова. Роль трагической фигуры ей не в новинку.
Вульф кивнул:
– Ах да, леди под вуалью.
– Значит,