через брод. Его хорошо было видно по укатанной дороге на обоих берегах.
– Поднимайте батарею, пусть просыпаются и готовятся к бою, а я пока проинспектирую, что успел сделать Иванов.
– Так они часа два назад закончили. Спят уже. Я проверил, было несколько огрехов в маскировке, но мои парни их убрали, – сказал Бутов.
– Хорошо, сейчас определюсь, как расположена батарея, и начнем… Да и тылы надо убрать подальше. А то мало ли шальная пуля. Да еще эти артисты, чтоб их!
Отправив Бутова наблюдать за другим берегом и не обращая внимания на начавшуюся суету – вокруг бегали полуодетые сонные бойцы, кто к воде, кто по своим местам – я, спустившись к воде и умывшись, направился на позиции батареи, которая расположила свои орудия в ста метрах от берега, а две зенитки – в кустах на берегу, чтобы бить в бок противнику. Машины уже загоняли на позиции, поглядывая со стороны, видно ли их. Наводчики крутили штурвалы, проверяя, как ходят стволы и секторы стрельбы. Заряжающие протирали снаряды. Две трофейные пушки стояли чуть дальше, они тоже находились правее брода, чтобы стрелять в борта техники противника вдоль вытянувшейся на дороге колонны.
– Товарищ лейтенант, не забудьте, вам на перевязку надо, – окликнула меня Медведева.
– Хорошо. Только чуть позже, сейчас просто нет времени. Кстати, что там с ранеными? – спросил я, бросив взгляд в небо. Там на километровой высоте пролетали двенадцать немецких бомбардировщиков.
– Тяжелые держатся, а легкие даже ходят.
– Ясно, все-таки присматривайте за ними.
– Медикаментов мало, немецкие медпакеты не спасают.
– Ничего, что-нибудь придумаем. Не волнуйтесь, думаю, завтра к вечеру, а то и к обеду уже будем у своих. Главное, чтобы раненые выдержали наш темп.
– Будем надеяться, – вздохнула женщина.
Завывая моторами, машины с боеприпасами, ранеными и артистами выехали из кустов и двинулись по берегу вниз по реке. Больше тут укрытий, кроме как в кустарнике на берегу, не было, чистое поле вокруг, без единого деревца, поэтому и прятали их здесь. Главное – угнать подальше, чтобы шальной пулей не зацепило.
Вспомнив, что сказала наш медик, я пощупал повязку на животе и поморщился. Тогда, в бою на мосту, меня все-таки зацепило. Ничего серьезного, борозда на весь живот, но перевязка требовалась.
Конечно, за семь часов я полностью не выспался – подняли меня в девятом часу – но в сон уже не бросало, да и мысли скакали быстрее.
Убедившись, что на берегу ничего и никого не осталось, я осмотрел брод. Берега были галечными, с наносами песка. Следы, конечно, остались от ног, но рассмотреть их можно было только вблизи. Главное, чтобы немцы не увидели наши зенитки. Еще раз окинув взглядом орудия, я побежал к окопчику, где бойцы сделали мне командный пункт рядом с «метелкой» Иванова. Так бойцы назвали «эрликон», когда вчера у моста открыли огонь по разведчику. Сбить, конечно, не сбили, они эту зенитку еще не знали, но прожорливость и скорострельность машинки поражали.
– Уже пыль появилась, –