пусть они, если захотят, проверят, – сказал Ламар.
Гарри снова, в который уж раз, судорожно проглотил слюну, побледнел и начал отчаянно врать в микрофон:
– Да, лейтенант знает. Можете проверить. Тут мои канарейки хотят ему что-то спеть.
– Тебе нужен конвой?
– Нет, я веду нежного новичка и двоих добрых стариков, вот и все. С ними не будет никакой головной боли.
– Следи в оба за этим долбанутым Оделлом, у него ума не больше, чем у индюка, а злобности столько же.
– Можно вести?
– Можно, только приготовь документы.
По железной лестнице Гарри повел их на проходную. На верхней ступени Ламар оглянулся. Он увидел огромный куб корпуса, окруженный высокими стенами. Ряды камер разделялись прямыми коридорами. С постов охраны эти коридоры прекрасно просматривались, а при необходимости и простреливались из водометов и огнестрельного оружия.
Ламар еще раз посмотрел на корпус камер. На свой дом. Он знал здесь каждую камеру, каждый поворот, каждый закоулок и каждый потайной закуток. Это единственное место на свете, где он был по-настоящему счастлив. Это действительно был его дом. Родной дом.
– Map, – подал голос Оделл, – мы идем домой к маме?
– Да, Оделл. Оделл идет к маме. Делай, что я тебе скажу, и все будет хорошо.
Ламар понял, что Оделл испугался. Он покидал место, которое хорошо ему знакомо. Вероятно, он уже не помнил, как он жил на свободе, настолько ограниченным был его мозг. Тычком локтя Ламар подбодрил Оделла.
– Ламар позаботится об Оделле и все сделает как надо, – успокоил он.
На верхнем ярусе безопасности открылись бронированные ворота, главные ворота тюрьмы.
Трое заключенных вступили в зону спецконтроля. К ним подошли охранники, положили каждого из заключенных на пол лицом вниз и провели по их телам сверху вниз специальными щупами – детекторами металла. Кроме того, предварительно их обыскали. Детектор металла, суперсовременный «Гарретт суперсканер», реагировал на булавочную головку и лезвие бритвы; спрятать от него что-либо металлическое было просто невозможно. В это время другие охранники проверяли документы у Гарри.
– Гарри, эта закорючка не очень-то похожа на подпись лейтенанта, хотя, конечно, он с трудом может написать даже собственное имя.
– Когда он напивается, у него рука начинает дрожать, – пояснил Гарри. – Если вы сомневаетесь, можете позвонить ему сами.
Все дело повисло на волоске. Ричарду показалось, что кто-то перекрыл ему кислород и сдавил горло, ему стало нечем дышать. Но Ламар, казалось, ничуть не волновался.
– Вы, придурки, если вы будете и дальше так давить мне на психику, то ведь я могу и передумать. Не слишком-то я горю желанием что-то вам сказать. Я и правда могу передумать.
– Ламар, в тебе дерьма больше, чем в самом вонючем нужнике, – сказал один из охранников. – Веди их, Гарри. Что-то не верится мне, что Ламар стал стукачом. Я думал, Ламар, что ты крепкий орешек.
– Старею, – ответил Ламар, – твердости уже не хватает. Может быть, начальник создаст мне тепличные условия и буду я жить, как в деревенском