на якоре. Время от времени он поглядывал на несчастных, которые тонули на наших глазах, но они мало заботили его… Конечно, погибло очень много народу, но, держа руки в карманах и сохраняя полное спокойствие, он спас сотни жизней. И лишь тогда, когда последний человек сошел с парохода – он послал матросов, чтобы убедиться в этом, – отец распорядился снять паруса. И пароход мигом пошел ко дну.
Она замолчала и посмотрела на меня сияющими от одобрения глазами.
– Это было прекрасно, – согласился я. – Я восхищаюсь сильным человеком, хотя должен признаться, что такое спокойствие и при подобных обстоятельствах кажется мне сверхъестественным и нечеловеческим. Я лично не могу представить себе, чтобы я действовал таким же образом, и уверен, что, при виде этого несчастного идиота в воде я страдал гораздо больше, чем все остальные зрители, вместе взятые.
– Отец тоже страдает, – честно стала она на его защиту. – Но он не показывает этого.
Я наклонил голову, почувствовав, что она меня не понимает.
Глава V
Выйдя на палубу после того, как я напился в каюте чаю, я увидел буксир «Британия». Это было то самое маленькое судно, которое должно было проводить нас из Чизапикской бухты до моря. Пройдя на ют, я увидал толпу матросов, которых выгонял на работу Сёндри Байерс, все время бережно поддерживающий обеими руками свой живот. Еще один человек помогал ему. Я спросил мистера Пайка, кто это такой.
– Нанси, мой боцман. Не правда ли, персик? – услышал я ответ и по тону помощника капитана не усомнился в том, что Нанси служил предметом насмешек. Нанси могло быть никак не более тридцати лет, несмотря на то что выглядел он так, точно прожил на свете очень много. Он был беззуб, мрачен, с усталыми движениями. Глаза цвета аспидного камня были мутны, бритое лицо – болезненно-желтого оттенка. Узкоплечий, с впалой грудью и ввалившимися щеками, он производил впечатление человека в последней стадии чахотки. Как ни мало жизни проявлял Сёндри Байерс, Нанси проявлял ее еще меньше. И это были боцманы! Боцманы на лучшем американском парусном судне «Эльсинора»! Никогда ни единая моя иллюзия не терпела еще столь жестокого крушения.
Мне было ясно, что эта парочка, лишенная и силы, и мужества, должна бояться тех людей, которыми призвана управлять. А эти люди! Дорэ никогда не мог бы собрать более адский состав. Когда я впервые увидел их всех вместе, у меня не хватило силы упрекнуть боцманов в том, что они боятся этих людей. Матросы не ходили. Они ступали тяжело и неуклюже, причем некоторые шатались то ли от слабости, то ли от опьянения.
Такова была их внешность. Я не мог не вспомнить то, что мне только что сказала мисс Уэст: суда всегда уходят в плавание, имея в команде несколько сумасшедших или идиотов. Но эти люди все выглядели сумасшедшими или идиотами. И я в свою очередь поразился, откуда можно было набрать такую массу человеческих обломков. У каждого из них был какой-нибудь дефект. Их тела были изуродованы, лица искажены, и почти все они без исключения были малорослые.