конюшне устроился.
– Лошадку вот пришлось продать, – улыбнулась хозяйка, зайдя перед сном проверить гостя. – Муж вернётся, что скажу ему? Даже гостей накормить нечем.
– Не волнуйся о нас, – махнул рукой Яромир. – Завтра мы уже будем дома, там и поедим. В Холмогорье идём.
– В Холмогорье? – Между бровей хозяйки появилась морщинка. – Сказывают, дурное там творится.
– Это какое же дурное?
– Погоди, сейчас приду.
Хозяйка вернулась быстро.
– Держи вот, спрячь на себе.
Она сунула в руки Яромиру сухой, горько пахнущий пучок травы.
– Это что, полынь? – удивился он.
– Полынь, полынь. Ведьма у вас на селе живёт, разве не знаешь?
– Так в каждом селе своя ведьма, нет? – засмеялся кузнец. – Какая баба на других не похожа, та и ведьма.
– Эх ты! Бери, говорю. И всегда на себе носи. Защитой будет.
Яромир перестал смеяться и спрятал полынь за пазуху: невежливо обижать добрую хозяйку отказом.
– А ты часом сама не ведьма? – подмигнул кузнец.
– Да ну тебя. – Хозяйка прыснула в рукав. – Это вот ещё возьми.
Она медлила, словно не была уверена, что хочет сделать такой подарок. На мозолистой ладошке натруженной руки лежала монета. Последний вечерний свет пробивался через щели в кровле, заставляя металл сиять и поблёскивать.
– Чего ты? – опешил Яромир. – Золото ведь.
– Пустяки, безделушка это, – отмахнулась женщина, пытаясь скрыть волнение.
– Как есть золото. С кузнецом споришь, хозяйка.
Она вложила монетку Яромиру в руку. Пальцы её дрожали и были холодны, как вода в проруби.
– Бабка моя оставила. Монетка непростая, помогать умеет, коли сомневаешься в чём. Бери, говорю. Чую, тебе нужнее.
– Спасибо, – только и смог вымолвить Яромир. – Гляжу, не только в Холмогорье дивные дела творятся.
– Дурные, – поправила его хозяйка. – Дурные там дела.
*
До Холмогорья добрались уже к полудню. Высыпали на улицу бабы да ребятишки, ревели в голос. Обнимали возвратившихся, горевали о павших. Яромир, не заходя в кузницу, бросился к Радиному дому: «Что скажу я ей? Ждала меня или нет?»
Вдова сидела на крыльце и стирала тряпки в старом корыте. Яромир поклонился до земли.
– Дома ли Рада? Здорова? Повидать её хочу.
– Ушла Рада. – Руки вдовы прекратили работу. – В услужении у ведьмы она теперь.
– Как в услужении?
– А вот так. Сама не своя стала однажды. Пойду, говорит, ведьме служить. Та, правда, и нас не обидела – корову дала.
Забыв про голод и усталость, кинулся Яромир по улице и бежал до самого ведьминого дома. Ворота были заперты, но он стучал и стучал до тех пор, пока до крови кожу не ссадил. Вдруг заскрипел засов в петлях, и вышла к нему Рада.
– Рада-радость моя, – горячо прошептал Яромир и шагнул навстречу.
Подняла на него девица глаза – острые льдинки в них. Не такие были у его Рады: весенняя зелень в майский день, а не талая полынья.