действует другой, более способный в области разрушения чужих чар. Но ни тот, ни другой не имели достаточной силы для большей универсальности.
Наконец, кандалы разомкнулись и упали у ножек кресла. Эльвин с наслаждением размял кисти рук. Однако, хоть и наступило некоторое облегчение, в голову к нему закралась нехорошая мысль. Она породила эмоции, показывать которые не следовало, поэтому Эльвин массировал пальцы чуть дольше, чем оно требовалось, сосредоточив на них все внимание окружающих.
Мысль заключалась в том, что если бы разбойники были наняты Советом Лиги, чтобы выведать утаенные эльфами подробности столкновения в астрале, им бы предоставили достаточно компетентного мага. А не такого, который будет, обливаясь потом, ковыряться с магическими крепами на кандалах. Ведь система самозатягивающихся оков была разработана магами Лиги, и любой из них, зная секрет, мог бы разомкнуть кандалы без труда.
Но этого не произошло. И это наводило на серьезные размышления. Впрочем, раздумывать было некогда, и Эльвин просто мысленно поставил себе зарубку – помнить об этом факте крепко и ждать других событий, с которыми его можно будет связать.
– Попрошу нас оставить наедине, – раздался под сводами комнаты сильный мужской голос.
Полукольцо разбойников колыхнулось, а маг почтенного возраста поменялся в лице и вытянулся по струнке, повернувшись спиной к пленнику. Уже через несколько секунд разбойники скрылись в темном проеме двери, а следом за ними, кряхтя от усердия, выскользнул из помещения и старичок в синем плаще.
«Вот и начальство», – подумал Эльвин.
И не ошибся. В комнату, чуть пригнувшись, шагнул широкоплечий высокий каниец, весь вид которого указывал на принадлежность к высшему обществу, а не к местным отбросам. На нем был шикарный темно-зеленый костюм, отороченный мехом и бархатом, а на поясе, расшитом золотыми нитями, висел массивный кинжал, скорее всего старинной работы. Да и держался мужчина с большим достоинством.
С одной стороны, это произвело на Эльвина впечатление, с другой, какая-то деталь, которую он пока не в состоянии был до конца осознать, смутила его. Подумав, Эльвин пришел к заключению, что в образе вошедшего канийца все было «слишком». Слишком богатый костюм, слишком дорогой кинжал и слишком уж, на показ, гордая осанка и поступь. В образе сквозила определенная мера театральности. Но что было причиной тому? Желание произвести на пленника впечатление? Но зачем? Эльвин и без того ощущал себя впечатленным в высшей степени всей чередой произошедших событий.
– Простите, представиться не могу, – произнес каниец отлично поставленным голосом. – По целому ряду причин. Простите меня?
Он театрально развел руками и улыбнулся.
Эльвин не ответил. Вопрос определенно носил риторический характер.
– А вы Эльвин ди Гран, капитан астрального флота, командор патрульной эскадры… – Вошедший сделал еще несколько шагов, продолжая улыбаться. – Еще раз вынужден попросить прощения за столь