стал спорить с послом. Они спорили, обменивались упреками и угрозами. И все же «Дмитрий» уступил. Он не хотел скандала накануне свадьбы и принял грамоту, где ему отказали в царском титуле. За спором о титуле стоял вопрос об уступке королю обещанных русских земель. Ещё раньше «Дмитрий» объяснил это Рангони: «Пронесся слух, что я обещал уступить несколько областей польскому королю. Крайне необходимо категорически опровергнуть это. Вот почему я настаиваю на моих титулах». Дипломатический проигрыш самозванца убедил бояр, что он слаб и король настроен против него.
О венчании «Дмитрия» и Марины известно, что были объединены церемонии коронации и венчания. Камнем преткновения стал ритуал причащения. Папа решительно отказал Марине в просьбе о причащении по православному обряду. Скрынников пишет, что Марина должна была причаститься дважды – при коронации, когда она отказалась взять причастие, и при венчании, когда она без колебаний причастилась по православному обряду. Архиепископ Артемий Елассонский, бывший 8 мая 1606 г. в Успенском соборе, пишет, что от причастия отказались оба венчающихся: «После божественной литургии благовещенский протопоп Феодор повенчал их посредине церкви пред святыми вратами. И после венчания своего оба они не пожелали причаститься Святых Тайн. Это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышавших».
Пока царь устраивал свадебные пиры и развлекал гостей охотой и музыкой, в Москве нарастало недовольство. Литва и поляки стали «у торговых людей жен и дочерей имать силно, и по ночам ходить с саблями и людей побивать, и у храмов вере крестьянской и образом поругатца». О том же пишет немец наёмник Конрад Буссов: «Поляки на радостях так перепились, что… сильно бесчинствовали. Они порубили и поранили саблями московитов, встретившихся им на улице. Жён знатных князей и бояр они повытаскивали насильно из карет и вдоволь поиздевались над ними». В народе царя ещё любили, хотя ужин в Кремле, где подавали телятину – пищу нечистую, вызвал разговоры, не поляк ли он. Но через два дня стали открыто говорить, что царь поганый, «жрёт нечистую пищу», в церковь ходит не помывшись, не кладет поклонов Николаю-угоднику, и ни разу не мылся в бане «со своей языческой царицей». Немцы стражи схватили одного из хулителей, отвели в Кремль, но бояре убедили царя, что малый напился, да и трезвый не слишком умен, и царю не стоит слушать, что наговаривают немцы.
Гибель самозванца. 14 мая один из гайдуков Вишневецкого избил посадского человека и скрылся за воротами. Народ осадил двор князя, пришлось царю удвоить караулы стрельцов, а полякам всю ночь не выпускать из рук оружия. Наутро ни в одной лавке полякам не продавали ни пороха, ни свинца, говорили, что все вышло. В Москве стояла тишина, приводившая в изумление, и тишина эта не была обыкновенной. В тот вечер несколько поляков вытащили знатную боярыню из повозки с намерением изнасиловать, но народ ударил в набат и отнял её невредимой. Царю подали жалобу, он как всегда не