комната, в которой они общались перед этим, была полна народу. Места за большим овальным столом ему не нашлось, как впрочем, и на диване и Серафим остался стоять у входа, полагаясь на своё красноречие в этом явно враждебном обществе.
– Я поражаюсь твоей наглости, – поворачиваясь к нему, вполоборота произнёс Северянин холодно глядя на него. – Ты, самый обычный кидала, требуешь доказательства своей вины? Если ты не виновен, почему отказался играть со мной моими «зариками»? Невиновные не выпрыгивают из окон.
– Откуда ты знаешь? Так может сказать лишь тот, кто был на моём месте, – возразил молодой человек, стараясь сохранять самообладание. – Выиграл бы я или проиграл – моя участь была уже решена и я такой для себя не хотел. Ты обвинил меня при всех, что я нечестно играл. А скажи, можешь ли ты это доказать?
– Лучше тебе не перегибать палку, – негромко, почти ласково ответил ему мулат, но от тона, каким это было сказано, мурашки должны были пойти по телу Серафима. – Твоя жизнь весит сейчас даже не на ниточке, а на тонюсенькой волосинке, которая только что стала ещё тоньше. Никогда за всю свою жизнь я не оказывался в подобном положении, и поверь мне, не окажусь, потому что всегда отвечаю за свои слова и поступки. Почему я обвиняю тебя? Потому что ты вёл себя как матёрый шулер, раскатывающий одного лоха за другим. Ты умело создавал иллюзию равной борьбы, поднимая ставки, а потом до нитки обирал севших с тобой играть людей. Когда же я предложил сыграть тебе своими камнями, ты сбежал. В этом грёбанном мире нет судов и адвокатов, а закон держится на семи столпах, как когда-то мир представляли лежащем на спинах китов. И вот один из этих столпов – я, и я здесь не для того, что бы залётная мразь делал из меня идиота. Если раньше мне хотелось убить тебя в назидание другим, просто чтобы было неповадно грабить моё казино, то теперь это становиться сугубо личным делом.
– Здорово сказано, – в повисшей мёртвой тишине заметил молодой человек, одобрительно покачав головой, над которой непросто нависли облака, а сгустились такие чёрные тучи, что в пору было выбирать себе место на кладбище. – Объявив личным врагом, ты пытаешься заставить меня назвать белое чёрным. Всё время говоришь о своих камнях. Но чем были плохи те, которыми я играл? Только тем, что выигрывал. В этом ваша хвалёная система правосудия – казино всегда в выигрыше? Я пришёл сюда потому что на мне нет вины, и не от тебя хочу справедливости, а от того кто действительно может быть справедлив в этом споре, кому не застилает глаза уязвлённое самолюбие и гордыня. Я готов сыграть с любым, любыми камнями которыми играют другие, а не теми, что хранят для особого случая, когда нужно выставить лжецом неугодного тебе человека. Если проиграю, готов принять любое наказание, но если выиграю – пусть тот, кто назвал меня мошенником, прилюдно заберёт свои слова назад.
– Ты что, думаешь, попал в детский сад и тебя нежно отшлёпают по розовой попке? – вмешался в разговор Топорков. – Здесь нет тюрьмы, из которой можно сбежать или выйти досрочно, а приговор для шулера будет один – смерть.
– Я