непонятно к кому и это было последним, что он успел сказать. Усыпляющий газ, поданный сквозь вентиляционное отверстие под крышей, обволок всё вокруг едким туманом, сперва превратившись в вату, а потом стал похож на стену капсулы, по которой съезжало обмякшее тело и затем на пол.
***
Он очнулся не сразу. Вначале услышал чьи-то голоса, раздавшуюся над ним какофонию многоголосья; казалось, эти люди о чём-то жарко спорили, потом ощутил запахи, и лишь затем вернулось зрение вместе с ярким дневным светом. Одетые в защитные скафандры люди склонились над ним, внимательно разглядывая, словно он был редким и крайне ценным экспонатом, но увидев, что Игорь очнулся, отпрянули. Многозначительно посмотрев друг на друга, они гуськом вышли из комнаты и Землянский остался один в просторной светлой палате, что стало редкостью из-за дороговизны квадратных метров. Вдруг совсем рядом послышался шорох и, повернув голову, он увидел лежащего на соседней кровати мужчину лет сорока.
Судя по прилично отросшей бородке и запущенной шевелюре, тот находился здесь уже довольно долго, но эскулапы почему-то не проявляли к нему интерес. Мужик взял печенье из пакета на тумбочке у изголовья и вернулся к прерванному чтению планшета. Вся информация теперь подавалась в электронном виде, больше не было книг, газет и журналов, а древний библиотечный фонд представлял собой один большой музейный экспонат.
– Что пишут? – спросил Игорь, успев заметить логотип новостного сайта, и товарищ по несчастью туманно ответил, потянувшись за новым печеньем, (ему он, кстати, не предложил): – Разное.
– Наверное, в основном про то, как меня утром газом накачали?
– Нет.
– Что, ни слова? – удивился Землянский. Он был уверен, этот инцидент теперь на первых полосах.
– Нет.
Игорь встал с кровати и едва не упал, успев схватиться за деревянную кроватную спинку. Он ещё не полностью отошёл от усыпляющего газа, которого для него не пожалели, но и просто так лежать здесь не собирался. Подойдя к окну, он увидел далеко внизу текущую реку, густо усыпанную перевозящими людей и грузы катерами. Торговые беспилотники доставляли заказы из закусочных и магазинов, а рекламные дирижабли размеренно плыли вдоль окон над лежащими внизу дорогами, по которым сновали на электро-самокатах и гироскутерах люди; там шла обычная жизнь, которую ещё пару часов назад он воспринимал как беспросветную обыденность и вот теперь о ней уже мечтал. Неведение угнетало его, и пленник решительно направился к двери, поймав неодобрительный взгляд соседа: – Не советую, – проворчал тот, дожёвывая печенье. – Если начнёшь сейчас тарабанить в дверь, чего доброго тебя определят к буйным.
– Но я хочу знать, когда меня выпустят? У меня дом, семья, работа – я просто не могу здесь находиться! Не имею права, – срываясь на крик, воскликнул Землянский и мужик ответил равнодушно, возвращаясь к чтению, напоследок указав пальцем с явно обгрызенным ногтем на приклеенную к тумбочке табличку:
– Никогда.