одарила меня одобрительной улыбкой. – Мир тесен, правда?
– Еще как, – выдохнула я.
После прогулки по знаменитым районам Дели Сара повела меня в кафе на пляже. Открытое помещение не имело окон и дверей – настоящее бунгало. Стены и мебель были сделаны из дерева и тростниковых веток, что, несомненно, сочеталось с природой. Потолок украшали тростниковые прутья и прозрачные белые ткани. Не особо богато, но очень красиво. Мы заняли столик у окна. Вскоре в кафе стало людно. Сара приятно удивилась, когда на пороге бунгало появились ее знакомые. Она пригласила их присесть за наш столик и, таким образом, нас стало пятеро за одним небольшим столом.
Я не внимала, о чем Сара беседовала со знакомыми, тем более что говорили они на немецком языке. Мое внимание переключилось на детей, играющих с мячом на песчаном берегу. Извинившись, встала из-за стола и медленно направилась к детям. Зная несколько фраз на хинди, я легко нашла общий язык. Остальное время общалась с ними обычными жестами. Удивительно, но жестами общаться было намного легче. С улыбкой на лице гоняла этот мяч по золотому песку, смеялась вместе с детьми, не обращая внимания на удивленные взгляды со стороны посетителей кафе. Кто-то смотрел на это с осуждением, а кто-то улыбался. Позже, устав от игры, я присела на песок и вытянула ноги к воде. Прохладные волны приятно ласкали ступни. Один из ребят принес мне небольшую ракушку в подарок. Я потеребила его растрепанные волосы на макушке и наградила улыбкой, приняв дар моря из рук мальчугана.
Сара присела рядом.
– Красиво здесь, – выдохнула я, смотря на закат.
– Magisch! (Волшебно!) – добавила Сара, а затем сразу же продолжила: – В мой первый прилет сюда я была очарована здешними праздниками, яркими красками и танцами. До этого я такое только в фильмах смотрела. Казалось, что все придумано специально для съемок, а в жизни ничего этого нет. Но затем меня пригласили на фестиваль огней. Тогда-то я и поняла, что ничего реальней и быть не может. Это место запало мне в душу. До сих пор завораживает.
– Похоже, что и я попалась на всю эту красоту, – улыбнулась я. – Начинаю влюбляться тихонько.
– Вставай, нужно вернуться за стол, – сообщила Сара и поднялась на ноги.
Спустя некоторое время в кафе появились трое мужчин в национальной индийской одежде. Тогда-то я и узнала, как называется их одежда. Широкие штаны – лунги, а длинная рубаха, обшитая золотыми нитками – курта. На ногах легкие узорчатые сандалии. Один из них бил в бубен. Второй играл на флейте. Эти странные на вид инструменты издавали красивые звуки. Посетители потихоньку оживились. Кто-то встал и начал двигаться в танце, а кто-то, не вставая из-за стола, двигал плечами и хлопал в ладоши.
Каждый танец – это история. Каждое движение – часть этой истории. Танцор, словно рассказывает нам историю, двигаясь в танце. Движения тела и рук мужчины действительно завораживают. Я не могла отвести взгляд и поверить, что тело этого танцора, столь сильного и мужественного, может быть таким пластичным. Его лицо скрывают краски. Тогда мне показалось, что он смотрит больше на меня, чем на других в этом зале, будто обращается